После перемен
Шрифт:
— Вы говорите так, будто сами через это прошли. Что, тоже просыпались без памяти, ещё с армией слуг наготове?
Думал он чуток выйдет из себя из-за шутки, но, к удивлению, уголки его губ слегка дрогнули в намёке на улыбку:
— В определённой степени. Но сейчас не обо мне. Я хочу, чтобы ты знал, Казума, в этом доме тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Здесь ты можешь найти покой и, возможно, ответы.
— Спасибо, — сказал я, чувствуя, что это действительно нужно произнести. Хотя бы потому,
— И ещё, Казума, — его голос стал мягче, почти тёплым. — Ты можешь называть меня дедом.
Я замер с палочками в воздухе, встретив его взгляд. Эти слова, такие простые, но почему-то ударили сильнее, чем все утренние сюрпризы вместе взятые.
— Дедом? — переспросил я, пытаясь привыкнуть к этому слову.
— Да, — кивнул он. — Ты же мой внук.
Мой дед… Честно говоря, звучит не так уж и плохо. Ещё и странное чувство тепла, которое я никак не мог объяснить. Кажется, он и правда мой реальный дедушка.
— Хорошо… дед.
Он снова кивнул, явно довольный, и сделал ещё один глоток чая.
— Ты всегда любил задавать вопросы, — неожиданно добавил он с улыбкой.
— Да? — Я поднял бровь.
— Очень много вопросов. Иногда настолько много, что люди начинали искать укрытие.
Я усмехнулся.
— Звучит как я.
Мы продолжили завтрак, который теперь казался уютным.
Я подцепил кусок рыбы палочками, но так и не донёс до рта. Вопрос возник сам собой, даже неожиданно для меня.
— Дед, расскажи что-нибудь из нашего совместного прошлого.
Изаму замер на мгновение, рука с чашкой чая остановилась на полпути к губам. Лёгкая пауза, едва заметная, но какая-то значимая.
— Из совместного прошлого? — переспросил он, будто уточняя.
— Ну да, — я пожал плечами. — Ты говоришь, что мы — семья. Но я тебя не помню. Может, есть какая-то история, которая поможет мне, ну, почувствовать связь?
Изаму усмехнулся, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.
— Знаешь, Казума, иногда мне казалось, что ты мог бы задавать слишком умные вопросы даже младенцем.
— Это был простой вопрос, дед, — парировал я, склонив голову.
— Хорошо, — сказал он, взвешивая слова. — Когда ты был младше, совсем мальчишкой, ты участвовал в школьном турнире по дебатам. Мне рассказали о нём твои учителя. Они звонили не только твоему отцу, но и мне, потому что знали, что я не просто интересуюсь твоими успехами. Я был одержим тобой.
— Одержим? — я скептически приподнял бровь.
— Ты — мой единственный внук, Казума. Я наблюдал за тобой с самого детства, но, признаюсь, делал это издалека.
— Почему? — повторил я, чуть нахмурившись.
— Иногда мы принимаем глупые решения,
— И?
— Ты тогда был так уверен в себе, что даже я, старый волк, чуть не поверил, что всё в мире возможно. Ты бился со старшеклассниками с аргументами, как на поле боя. Твои слова были острыми, как клинок.
Ого, выходит, я умел говорить не только глупости? Может, стоит попробовать вернуть эту способность…
— И какой же результат того турнира?
Изаму улыбнулся, чуть грустно.
— Ты проиграл. Но знаешь, что больше всего впечатлило меня?
Я молчал, внимательно слушая.
— То, как ты справился с поражением. Вместо того чтобы уйти, сбежать в слезах, ты остался, поблагодарил своих оппонентов, а потом пообещал себе и им, что вернёшься.
— И я вернулся? — спросил я, внезапно поймав себя на том, что действительно хочу знать ответ.
— Более чем. Ты выиграл следующий турнир, причём так, что твоя команда стала известной на весь район. Я был там, в зале, и наблюдал.
Я уставился на деда, чувствуя странное тепло от его слов.
— Ты был там?
— Я был там всегда, Казума, — мягко ответил он. — Даже если ты этого не видел.
Я отвёл взгляд, не зная, что сказать.
— Спасибо, дед, — выдавил я наконец, чувствуя, как внутри нарастает что-то странное.
Тот кивнул, затем, вдруг, хлопнул в ладоши, громко позвав:
— Харуно-чан!
И она, конечно же, материализовалась у двери так быстро, будто всё это время пряталась за ближайшей статуей. Интересно, это какой-то специальный навык или в контракте прописано время отклика на вызов?
— Да, господин? — она почтительно склонила голову.
— Принеси фотографию с дебатов начальной школы. Ту, где я с Казумой и директрисой.
— Как прикажете, господин, — отозвалась она и тут же исчезла. Точно ниндзя. Наверняка где-то есть секретная школа подготовки элитной прислуги.
Я перевёл взгляд на деда.
— У тебя даже фотографии имеются?
— Конечно. Иногда прошлое — это всё, что у нас есть, — тихо ответил он, отпив из своей чашки.
Через несколько минут Харуно вернулась с рамкой в руках. Аккуратно поставила её на стол передо мной, как будто это был священный артефакт.
— Вот, господин, — сказала она, отступив на шаг.
На фото был улыбающийся мальчишка лет девяти. Глазёнки светились уверенностью, в руках — небольшой кубок. Рядом стоял дед Изаму, тогда ещё чуть моложе, в строгом чёрном костюме, и женщина-директриса, которая, судя по всему, гордилась своим подопечным.