После поцелуя

Лорен Лэйн

— Что ж, Грег проиграл, — сказал он наконец, имея в виду это. Грейс Брайтон была стильной женщиной. Он не мог представить, чтобы она совокуплялась с каким-то парнем ради статьи.

— Да, спасибо, — сказала она тоненьким голосом. — В любом случае, я здесь не за этим.

Митчелл выпрямился, его тело пришло в состояние повышенной готовности. Он знал, к чему все идет.

— Я не хочу говорить о ней. Ни с тобой. Ни с кем.

Грейс вздохнула.

— Я знаю. Знаю. И я не могу сказать, что виню тебя. Я должна была остановить эту глупую идею с девушкой под прикрытием еще

до того, как она началась. Но ты должен знать, ты что-то значил для нее.

Он фыркнул.

— Да, еще одна ступенька на ее карьерной лестнице.

— Прекрати, — огрызнулась она. — Ты можешь злиться и тебе может быть больно...

— Мне не больно, — резко прервал он. Господи, это последнее, что мне нужно. Еще один человек думает, что он увивается, как влюбленный поклонник.

— Ну, ей больно, — твердо сказала Грейс. — Она умирает внутри.

— Да, совесть может быть сукой.

Грейс издала многострадальный вздох.

— Ладно, я вижу, что это, вероятно, было ошибкой. И это действительно не мое дело. Но...

Она достала из сумки свернутый журнал и постучала им по ладони. Грейс закусила губу и нервно посмотрела на него.

Его взгляд зацепился за изображение туфель на высоком каблуке на корешке журнала, и он издал резкий смешок.

— Ты, должно быть, шутишь. Не так ли?

Грейс слабо улыбнулась.

— Наш августовский номер. Он появится в продаже только через несколько дней, но я подумала, что ты должен прочитать его первым.

Сама мысль об этом вызвала у него тошноту.

— Так это она написала. Она действительно, блять, написала это.

Он ненавидел, что это знание прожгло дыру в его нутре. Ненависть за то, что он надеялся, что она достаточно заботилась о том, что произошло, чтобы сохранить это в тайне. Что в глубине души она имела в виду то, что говорила о том, что он больше, чем просто статья.

— Она написала о тебе, — мягко сказала Грейс. — Но не так, как ты думаешь.

Это чушь. Ему все равно, какие красивые слова она использовала, чтобы описать свою хреновую игру. Его личная жизнь была размазана по всему безмозглому женскому журналу, вероятно, между статьей о ботоксе и статьей о точке «G».

— Я думаю, тебе лучше уйти, — сказал он, стараясь сохранять ровный тон.

Грейс кивнула, собирая свою сумку и делая еще один глоток пива.

— Мне стоит. Но я оставлю журнал.

— Отлично, у меня как раз закончилась туалетная бумага.

— Не смей, — сказала она, положив защитную руку на глянцевую обложку. — Сердце моей лучшей подруги находится между этими страницами. Ты можешь ничем ей не быть обязан, и я знаю, что она поступила с тобой неправильно. Но ты обязан выслушать ее точку зрения. Это может дать тебе немного покоя. И нужно ли напоминать тебе, что ты вряд ли являешься невинной стороной во всем этом? Чем то, что сделала она, отличается от того, что сделал ты?

Я любил ее. Я собирался отменить пари.

Грейс допила остатки пива, с силой хлопнула бутылкой по стойке и пошла к двери. Он не заметил, как она вышла. Он не мог отвести взгляд от проклятого журнала.

Инстинкт

требовал, чтобы он выбросил его. Даже если Джули удалось выстроить красивую историю и скрыть его имя, это не меняло того факта, что все, что они разделили, было фикцией. И статья тоже.

Взяв из холодильника еще одно пиво, он направился к дивану, подальше от журнала. Подальше от всех напоминаний о ней.

Затем его внимание привлек заголовок: «Кусочки разбитого сердца».

Конечно, это была не ее история. Это не могла быть статья Джули. Но слова Грейс эхом отдавались у него в ушах. Она умирает внутри.

Не трогай его, парень. Не трогай. Не трогай. Не трогай. Не трогай.

Митчелл нерешительно протянул руку. Погладил уголок обложки.

А потом сел и начал читать.

Глава 20

Как будто Джули нужно было еще одно доказательство того, что ее некогда веселая, предсказуемая жизнь теперь перевернулась с ног на голову, она бегала.

Добровольно. В пятницу вечером.

Она должна быть в городе, жить так, как и полагается Джули Грин. Не то чтобы у нее не было выбора. Кит позвонил и пригласил на другое свидание. Райли и Грейс умоляли ее присоединиться к ним за ужином. Даже Камилла хотела пригласить ее выпить в честь праздника. Были получены данные о продажах августовского номера Шпильки, и, как и предсказывала Камилла, это был один из самых продаваемых номеров на сегодняшний день, хотя прошло всего четыре дня с момента его появления в продаже.

Тем не менее, это были не все хорошие новости. Начали поступать отзывы, и некоторые читатели были разочарованы. После статьи Аллена в «Трибьюн» они ожидали более сочной истории. Они хотели получить достойное таблоида повествование о том, каково это — соблазнить мужчину на отношения ради статьи, а потом узнать, что ты ему с самого начала не нужна.

Вместо этого они получили любовное письмо о душевной боли.

Один обозреватель местной газеты назвал ее историю стильной, смелой и совершенно скучной. Газета «New York Tattler» решила, что она украла историю из дневника одиннадцатиклассницы. А потом была последующая статья Аллена Карсонса. Он обвинил ее в том, что она первоклассная мошенница, которая прибегла к роли жертвы, когда ее перехитрила его же собственный «превосходный журналист».

Джули побежала быстрее, ее дыхание стало резким. Мошенница, как же. Она вложила всю душу в эту статью. Она ничего не утаила.

А он не позвонил.

Он хоть прочитал ее? Она подозревала, что он, как помешанный на контроле, хотел бы знать, что она о нем написала.

Но Митчелл, который смотрел на нее в тот последний день? С этим Митчеллом было покончено. Навсегда.

Джули ругнулась, едва не споткнувшись о корень. Возможно, бег в Центральном парке в сумерках был не самым лучшим планом. Она сбавила темп до бега трусцой, чтобы лучше видеть, куда бежит.