После поцелуя
Шрифт:
– А как же любовь? Ведь любви посвящено так много стихов!
– Любовь – одно из тех чувств, которое меняется в зависимости от опыта.
– В таком случае, по-твоему, ее вообще не описать? – допытывалась Маргарет.
– А разве определение любви не будет отличаться у разных людей, как ты считаешь? – ответил вопросом на вопрос Хоторн.
– Возможно, лучше попросту заглянуть человеку в глаза и понять, что даже если он оступился или в чем-то совершил ошибку, ты никогда не отвернешься от него, не предашь его, – вымолвила Маргарет.
–
– Безоговорочное, – кивнула Маргарет.
– Как определение любви? – продолжал Монтрейн. – Это не совсем логично, – заметил он.
– Жизнь вообще не очень логична, Майкл, – заметила она.
– Совершенно верно, – согласился Хоторн. – Иначе я не был бы здесь и не спорил бы с тобой о достоинствах любви. Вместо этого, – сказал он с улыбкой, – я повез бы тебя кататься на лодке.
– Кататься на лодке? – Глаза Маргарет загорелись, губы изогнулись в дразнящей улыбке.
– Генрих VIII то и дело катался на лодке, – усмехнулся Майкл.
– Ты хочешь, чтобы я отказалась? Ведь, кажется, именно этот монарх имел обыкновение соблазнять женщин.
– Нет, только своих жен, – парировал Хоторн.
Не следовало ему так говорить. Потому что эти слова напомнили Майклу о необходимости женитьбы, о том, как быстротечно время, неделя на исходе. Что ж, очень хорошо, он прибережет свое остроумие для разговоров о достоинствах природы. Это будет совсем нетрудно, они будут наслаждаться хорошим деньком, и самые серьезные их размышления будут о форме облаков в небе.
Приятные мысли о лодочной прогулке были прерваны Смайтоном, который впервые за день счел нужным заговорить с хозяином. Несмотря на мрачное выражение лица, он приготовил им с собой всевозможные яства, уложенные в корзину.
Стало быть, их ждет пикник. Майкл с удивлением подумал о том, что еще в жизни не проводил досуг таким образом.
Карета доставила их в небольшой городок, расположенный в часе езды от Лондона. Там, на живописном речном берегу, как и обещал Смайтон, стояла гостиница, в которой Майкл смог взять напрокат плоскодонную лодку.
Они с сомнением посмотрели на утлое суденышко. Правда, Маргарет оказалась первой, кто осмелился высказать сомнения.
– Не похоже, что она выдержит нас двоих, – заметила она.
– Ты не должна сомневаться в моих способностях, Маргарет, – ответил Хоторн.
– Да нет, Монтрейн, я верю в тебя и твои способности, – возразила она. – Но сейчас меня волнуешь не ты, а лодка.
Подтянув за веревку лодку к берегу, граф посмотрел на Маргарет.
– По правилам хорошего тона ты должна первой ступить на лодку, пока я ее удерживаю, – заявил он.
Маргарет бросила на него протестующий взор, на что Монтрейн лишь ухмыльнулся.
– Знаешь, лучше уж я нарушу твои правила хорошего тона и подожду, пока ты проверишь, способна ли она удержаться на воде с грузом, – холодно проговорила Маргарет.
– Выходит, мне следует забыть о том, что я джентльмен, да? Только из-за того, что
– Да-да, именно так.
Сложив руки на груди, Маргарет стояла на берегу и смотрела на него. Хоторн ни разу не слышал, чтобы Маргарет хихикала. Это было так не похоже на нее, смех оказался совсем девчачьим. Но уж в чем граф Монтрейн был точно уверен, так это в том, что Маргарет Эстерли не девушка. И все же ее смех очаровал его.
Спустившись в лодку, Майкл протянул ей руки. Ялик так и качался у него под ногами. Несколько мгновений Майклу, казалось, что суденышко перевернется.
Маргарет доверчиво вложила свою руку в его – странный жест, если учесть, что она продолжала смеяться. Вместе они стояли в раскачивающейся на воде лодке. Стоит кому-то из них хоть слегка наклониться в сторону, как ялик немедленно перевернется. Майкл чуть раздвинул ноги в стороны, чтобы Маргарет могла удержать равновесие, вцепившись в его рукава.
– Тебе не кажется, что лучше сесть? – спросила Маргарет, давясь от смеха.
– Зачем это мне садиться, когда за меня держится такая красивая женщина?
– Я некрасивая, – отозвалась Маргарет.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Проведя пальцем по ее носу, Майкл осторожно щелкнул по кончику.
– Возможно, все дело в твоем носе, – заметил он. – Видывал я и более прямые, орлиные носы. – Он заглянул ей в глаза. – И еще я вынужден признать, что глаза у тебя какого-то странного цвета. Иногда они кажутся мне ореховыми, иногда – ярко-зелеными. Возможно, будь у тебя глаза другого цвета, тебя можно было бы считать красавицей.
Поскольку оба почти замерли на месте, лодку теперь покачивало лишь течение. Несмотря на это, руки Маргарет судорожно сжимали рукава Монтрейна.
– И твои волосы...
– Да что у меня с волосами?! – возмущенно воскликнула она.
– Они тоже могли бы быть более нормального цвета, – продолжал поддразнивать ее граф Монтрейн. – Например, белокурыми. Или рыжими, что, правда, хуже.
– Это что же, урок? – прищурившись, спросила Маргарет. – Не слышу я что-то комплиментов.
Монтрейн улыбнулся.
– Я вот, между прочим, всегда считала тебя красивым, – заявила Маргарет, рассматривая Хоторна. – И очень милым, очень приятным мужчиной.
Этого было достаточно, чтобы Майкл расхохотался.
Уже через минуту оба уселись на лавки, он взялся за весла и стал грести прочь от гостиничной пристани.
Гостиница представляла собой низкое широкое строение на речном берегу. Много лет назад ее выкрасили в красный цвет, но теперь стены изрядно выгорели и напоминали Майклу цвет бургундского вина. Судя по стоявшим возле нее экипажам, дела в гостинице шли вовсю. Ко всему прочему гостиница владела несколькими судами. В основном их предоставляли таким же, как Маргарет с Монтрейном, парочкам. Женщины прикрывались от солнца зонтиками, мужчины гребли – куда более умело, между прочим, чем граф Монтрейн.