После прочтения уничтожить
Шрифт:
В 1915-м при президенте Вудро Вильсоне самодеятельность времен Хёрста была забыта. Администрация президента создала «Комиссию Крила», перед которой стояла задача — за два месяца изменить мнение пацифистски настроенного большинства на строго противоположное. Этим занялся журналист Уолтер Липман, а помогать ему взялся Эдвард Бернейс, племянник Зигмунда Фрейда и автор термина «пиар» — public relations.
— Война это товар, который нужно продать максимально широкой аудитории, — внушал своим сотрудникам Бернейс. Именно эти сотрудники и разработали строго научный и очень действенный метод манипуляции общественным мнением.
Начинать
Йозеф Геббельс, по собственному признанию, внимательно изучал антинемецкую кампанию «Комиссии Крила» и книги Бернейса. Он понял: Германия проиграла Первую мировую, потому что не справилась с войной информационной. Ну, и сделал выводы.
С тех пор этот примитивный, но действенный рецепт не сильно менялся. Телевидение и Интернет лишь увеличили скорость распространения и масштаб поражения. Медиа призваны заменить вопрос «Поддерживаете ли вы саму войну?» призывом «Поддержите наших солдат!». Нужно говорить: «Они защищают нас!» — а не интересоваться: «Кому это выгодно?» Подозрительность в отношении медиаспектакля и выступления против войны приравниваются к пропаганде в пользу противника и государственной измене.
Единственным примером в истории США, когда это не сработало, стал Вьетнам. Внутренний кризис не позволил достичь единства медиа в отношении войны. Во время первой иракской Кувейт заплатил $30 миллионов той же рекламной фирме, которая пиарит «Пепси», чтобы весь мир смотрел в новостях душераздирающий сериал о страдающих кувейтских детях.
Перед вторым вторжением в Ирак картина в голове зрителей «Си-эн-эн», «Би-би-си» и «Эн-би-си» получалась такая: иракские яды и вирусы, разработанные по заказу Хусейна, со дня на день обрушатся на США и Британию, если они не найдут мужества нанести упреждающий удар. Чаще сибирской язвы и ботулизма назывался зарин, хорошо известный после сектантских атак в японском метро. Мнение инспекторов ООН на этот счет временно исчезло из медийного поля. Раз в неделю сюжет менялся: Ирак тайно получил уран из Нигера; Хусейн закупил тысячи алюминиевых труб для центрифуг, обогащающих уран; у Ирака есть двадцать запрещенных ракет «Скад»; по всей стране курсируют трейлеры, развозящие на позиции биологическое оружие.
Вот наглядные результаты такой работы. Согласно последнему опросу, заказанному мерилендским университетом, каждый пятый американец считает, что в Ираке обнаружено химическое и биологическое оружие и что оно применялось иракской армией против армии США. Треть опрошенных считает, что граждане Ирака принимали участие в воздушной атаке 9/11 и что Саддам оказывал прямую помощь пилотам-камикадзе. Напомню: ни одно из этих утверждений не соответствует действительности.
Рецептура освоена сегодня почти всеми воюющими странами. По мнению кембриджского медиолога Рафала Рогозинского, «Хезболла» выиграла у Израиля
В России первая чеченская военная операция не поддерживалась половиной медиа и воспринималась как позор. Во второй войне медиа вели себя иначе, и это сработало. Пораженческий комплекс первой войны остался в фильме «Кавказский пленник», а новый военный сюжет появился в мужской и милитаристской «Войне» с Чадовым и Бодровым. Первый фильм не показывали по центральным каналам уже несколько лет, зато второй демонстрируют не реже, чем раз в год.
Средства массовой информации не просто доносят до нас новости — именно они их и производят. При этом сама проблема еще глобальнее. Важно не только, ЧТО сообщает нам телевидение, но и то, КАКИМ ЯЗЫКОМ нам это рассказывают.
Политическому пиару почти сто лет. Политкорректности еще не исполнилось и сорока. Сначала этот термин употребляли в шутку, описывая китайскую и советскую действительность, в которой, чтобы выжить, нужно быть «политически правильным». Но в 1970-х появилось и вполне серьезное значение. В США главными лоббистами политкорректности стали выпускники университетов Беркли и Стенфорда, а также феминистки во главе с Карен Депроу, которых не устраивало, например, совпадение в английском слов «мужчина» и «человек».
Политкорректность на Западе стала компромиссом между левыми интеллектуалами-шестидесятниками и капитализмом. Интеллектуалы надеялись, что будущее за ними. Они считали, что вслед за политкорректными речевыми нормами возникнет и соответствующая, более справедливая реальность. Их подвела вера во власть языка — реальность покатилась совсем в другую сторону. Очень быстро политкорректность превратилась просто в фарисейство. А как иначе? Попробуйте подобрать политкорректные синонимы к словам «раб» и «жертва»!
Чем глубже вчерашние бунтари-леваки проникали в культурную индустрию и медиа, тем сильнее там были позиции политкорректности. Массовую версию распространял Голливуд, бывший тогда «главной американской левой партией». Сегодня «Си-эн-эн» выдает своим журналистам словарики запрещенных слов и проводит ежедневные пятиминутки по «опасным темам». Опасным признается все, что касается упоминаний национальности, расы, религии, классовой принадлежности, имущественной состоятельности, непрестижной работы, пола, сексуальной ориентации или здоровья.
В Европе родиной политкорректности стала Франция. Она всегда претендовала на роль страны с самым левым культурным климатом в мире. Легендарные авторы из газеты «Либерасьен» — Серж Жюли, Андре Глюксманн, Ален Жейсмар и Бернар-Анри Леви (все — воспитанники философа Сартра) — разработали европейскую модель. Сущность ее была все та же: жить при капитализме, но говорить, писать-читать, вести себя так, будто все проблемы капитализма давно решены. Давайте не будем называть женщину товаром, и она, наверное, перестанет им быть. Давайте не будем называть жителя гетто изгоем и ему, наверное, станет лучше. Если мы не можем остановить эксплуатацию и войну, давайте найдем в университетском лексиконе менее обидные слова для этих явлений. «Война», например, запросто превращается в «миротворчество».