После третьего поцелуя
Шрифт:
— Скорее вперед! — сказала она мне. — Давай покинем это недоброе место!
Вскоре после этого мы выбрались обратно в кухню, и тут до меня дошло, что, стремясь получить необходимое, я вовсе не подумала о том, что будет дальше.
— Куда мне тебя отнести? — спросила я мачеху.
— В твою комнату.
— Я не хочу, чтобы ты там находилась. Может, болото лучше тебе подойдет?
— Не глупи, падчерица, — сказала она. — Пусти меня в болото — и через день я вернусь, творя неведомо что! Но если ты поместишь меня в своей комнате и станешь заботиться обо мне, ты сможешь присматривать за мной, а
Я была не слишком уверена, что действительно нуждаюсь в этих самых советах. Но мысль о том, что у себя в комнате я, по крайней мере, буду знать, что она замышляет, мне понравилась…
На следующий день я вновь отправилась к старухе Нелл, неся с собой платок, в который накануне заворачивала свою мачеху-жабу. Равно как и еще три серебряные чаши в дополнение к той первой. Бабка тепло приветствовала меня. Она казалась довольной и слегка удивленной тем, что я таки выполнила задуманное. Полюбовавшись чашами, она забрала у меня платок и выставила меня за порог — дожидаться, пока она сварит обещанное снадобье.
Уже вечерело, когда она снова позвала меня внутрь. Пристально уставившись на меня единственным глазом, Нелл вручила мне зеленую бутылочку, сказав:
— Тебе нужно лишь выпить это, и к тебе вернется облик, который ты когда-то носила. Но помни, дитя: если сделаешь — обратной дороги уже не будет…
Я отдала Нелл чаши, и она принялась жадно гладить их узловатыми пальцами. Я с неменьшей жадностью выхватила у нее заветную бутылочку и побежала домой, ощущая величайшее успокоение. Мысль о том, что теперь я могу стать драконицей, когда только захочу, согревала меня.
А еще я крепко надеялась, что само обладание вожделенным средством умерит мое желание воспользоваться им.
Последующие недели были едва ли не самым странным периодом моей жизни. Даже более странным, чем время, проведенное в шкуре драконицы. По настоянию королевы-жабы я приготовила ей местечко в своем платяном шкафу — уютное гнездо с блюдечком воды и большим плоским камнем во мху, который я ежедневно смачивала. Здесь ее даже Гленна не смогла бы заметить. По ночам я открывала шкаф и кормила мачеху мясом и вином, прихваченным с кухни. Мне только было слишком противно смотреть, как она ела, и на это время я находила себе дела за пределами комнаты. Насытившись, она окликала меня. Я водворяла ее в шкаф, и она расспрашивала меня о событиях дня, попутно высказывая свое мнение.
Удивительное это было чувство — мачеха, которая по всем ее делам должна была числиться моей врагиней, давала мне советы о том, как справляться с грядущим! И тем не менее ее слова казались мне мудрыми. Настолько, что я даже задумывалась: что, если она в самом деле заботилась в первую очередь о стране? Теперь я уже ничего не могла понять. Когда мачеха предупреждала меня о замыслах моего будущего жениха, это был разумный совет — или попытка подтолкнуть меня к скоропалительным действиям и конечной погибели? Когда она объясняла, почему Винд задумал мой брак, являла она истинное понимание человеческого сердца или просто подливала черного огня в мое, оставшееся человеческим едва ли наполовину?..
И вот, невзирая на всю мою ненависть к ней, желание верить мачехе
По ночам, закрыв дверцы шкафа, я лежала без сна, силясь привести в порядок свое раздираемое противоречиями сердце. Как я ни сердилась на Винда, я продолжала верно любить его и ни на миг не забывала, чем была обязана брату. Красавец Данбар был само очарование, и моя девичья половина весьма благосклонно взирала на будущий брак. Но стоило мне заговорить с королевой о женихе, как она принималась тревожиться и даже сердиться.
— Не обольщайся внешностью, Мэй Маргрет, — квакала она. — Уж кому, как не тебе, следовало бы это знать!
А вот о чем я ей никогда не рассказывала, так это о том, что на самом дне моей души хранилось заветное воспоминание о драконьем обличье, мечта вернуться в которое ни на мгновение не оставляла меня. Однако, видя, что я не поддаюсь на ее доводы в отношении свадьбы, она как-то раз выдвинула еще одну мысль, буквально сшибшую меня с ног.
— Совершенно не представляю, что за дети могут родиться у вас, — сказала она.
После этого я ни ночью, ни днем не могла найти себе места, терзаемая желаниями и страхами. Какая-то часть меня стремилась выйти замуж и вести самую обычную жизнь. Другая часть тосковала о пламенной мощи и крыльях драконицы. И все в целом замирало от ужаса при мысли, что действительно будет, если я стану мужней женой, а в свой срок — и матерью.
Я почти не могла спать, я то и дело покидала постель и бежала к парапету башни, силясь как-то примирить снедавшие меня чувства. Между тем времени оставалось все меньше, ибо государственные дела — а свадьба сестры короля, без сомнения, была государственным делом — обладают собственным могуществом и близятся с неотвратимостью морского прилива.
И вот настал день венчания. Как ни отговаривала меня мачеха, я решила — а будь что будет, сопротивляться не стану. Пускай все идет своим чередом. По крайней мере, именно к этому склонялась большая часть моего сердца. Большая — но не все целиком. И мне казалось, что по отношению к Данбару это было очень несправедливо.
В то утро я облачилась в рубиново-алое платье, ибо этот цвет почитался у нас как знак плодородия и был подходящим для свадьбы. Мысль о будущих детях по-прежнему пугала меня, и я положила себе считать алый символом пламени, что бушевало у меня внутри. Мои рыжие волосы заплели в косы и уложили короной. На шее у меня красовалась подвеска с рубином…
И конечно же, под всей одеждой мою талию охватывала опояска из тонких рябиновых прутьев.
Гленна повела меня в часовню, исполняя роль подружки невесты. Мы дружили с ней много лет, я полностью доверяла своей фрейлине… Но даже и она не догадывалась, что именно скрывалось в корзинке с цветами, нести которую я ее попросила.
Часовня располагалась на замковых землях. Это было простое каменное здание, тем не менее в нем хранились священные предметы удивительной красоты. В часовне уже собрались гости, приехавшие из сопредельных королевств. В задних комнатах ждали наши самые доверенные слуги. Я немало удивилась, заметив среди них старую Нелл.