После взрыва

Швец Сергей

Однако из ворот вышел только один человек - высокий, худой мужчина средних лет. Оружия при нем не было. Быстрым шагом он подошел к разведчикам.

– Ребята, вы извините нас, - начал он.
– Старик в последнее время вообще с ума сошел - везде ему шпионы мерещатся. Он генерал бывший, в войнах участвовал. Насмотрелся там всякого, вот ему на старости лет крышу и отрывает. Пока моложе был, это не так сильно ощущалось. Сейчас и нам продохнуть не дает.

– Вас что грабили? К чему он нам про припасы говорил?

– Нет. Вернее, один раз было. Пустили одного путника

переночевать. Он, уходя, прихватил небольшой мешочек кореньев. Это давненько уже было, но наш старик теперь постоянно об этом вспоминает. Возраст, что поделаешь. Голова уже не такая ясная.

– Понятно, - ответил командир.

– Меня Валентин зовут, - представился мужчина.
– Я вроде как помощник старосты. А вы сами откуда будете?

– Мы из поселка Солнечного, - не стал называть свое имя Сергей.
– Это на севере. Примерно двести километров от вас.

– Ого, далековато. Куда идете?

– Местность изучаем.

– Что ищете?

– Жизнь. Ищем место, куда можно перебраться. У нас там выживать становится все труднее.

– По всей пустоши так.

– Знаю, но надеемся найти хотя бы чуть-чуть лучшие условия, чем имеем сейчас.

– В какую сторону направляетесь?

– На юг. А вы давно тут живете?

– Лет пять уже. С востока пришли. На юг, это на Балхаш что ли? Вы разве не слышали, что высох он? Осталась маленькая лужа. Мы, правда, там сами не были, путники рассказывали.

– Слышали, но мы там только транзитом. Часто здесь путники проходят?

– Раньше часто бывали, в последнее время не очень. Крайний раз три месяца назад видели группу из десяти человек. Только они к лагерю не подходили. Шли с востока на запад.

– Понятно. Спасибо. Еще просьба одна есть.

– Говорите.

– У нас вода кончается. Нам бы набрать. Где у вас колодец?

– Колодец у нас на территории лагеря. Но старик вас туда не пустит. Подождите, я схожу, принесу.

Мужчина развернулся и зашагал ко входу. Ворота за ним, на удивление, не захлопнулись. Но подходить ближе, чтобы посмотреть внутрь лагеря разведчики не решились. Уж больно негостеприимным оказался местный староста. И хотя помощник попытался сгладить впечатление от общения со своим шефом, неприятный осадок все-таки остался.

– Слушай, командир, что-то не нравятся мне эти люди, - сказал Ашот.
– И, честно говоря, не очень-то мне хочется брать у них воду. Вдруг гадости какой нальют.

– У нас выбора нет. Черт его знает, когда удастся найти следующий источник. Наших запасов хватит от силы на сегодня и завтра. При таком темпе ходьбы расход воды повышается, - рассудил Сергей.

В воротах показался Валентин. Он нес металлическое десятилитровое ведро. Наполнено оно было до самых краев. В другой руке у него была алюминиевая миска. На вопросительный взгляд Сергея он с улыбкой объяснил:

– Для собаки вашей. Тоже, небось, пить хочет. Вы не переживайте, вода у нас хорошая, - словно бы услышав разговор Ашота и командира добавил помощник старосты.

Разведчики набрали воду во фляжки и хорошенько приложились к ним. Затем набрали снова. Потом наполнили

миску и поставили перед Шариком. Пес с жадностью набросился на воду, вылакав всю емкость.

– Давно пил, наверное?
– спросил Валентин, еще раз наливая воду в миску.

– Утром, как и мы. Просто собаки не умеют скрывать своих эмоций. Мы тоже очень рады воде. Спасибо вам.

– Вы попейте еще.

– Да, пожалуй.

Напившись вдоволь и пополнив запасы, группа распрощалась с Валентином и двинулась дальше. Возвышенностей в округе не было, чтобы залезть на них и осмотреть внутреннюю территорию лагеря хотя бы издалека. Несколько раз обернувшись, Сергей прикинул, что поселение достаточно крупное. Там внутри, должно быть, не менее сотни палаток. И если даже отбросить блеф старосты на счет сотни бойцов, то пятьдесят наберется точно. Почему тогда он испугался всего-то четверых разведчиков и не пустил их вовнутрь? Наверное, и вправду крыша поехала.

Вообще жизнь после взрыва наложила свой отпечаток на каждого выжившего. В основном это выразилось в том, что люди стали черствыми. У отдельных эта черствость переросла в безжалостность. Никому ни до кого нет дела, каждый занят собственным выживанием.

Слабые характером не смогли приспособиться к новым условиям и просто погибали. Некоторые, особенно те, кто потерял детей, не переносили горя и сходили с ума.

Странно. Всегда было принято считать, что после ядерной войны смогут выжить тараканы да какие-нибудь грызуны вроде крыс. Но сейчас их нет. Зато остались люди, которые оказались куда живучее. Непонятно лишь одно - сколько мы сможем продержаться при таких условиях? Когда снова начнем драть друг другу глотки за остатки пищи и воды? Ведь даже сейчас, когда запасы еще есть, никто никому не доверяет, никто не пытается объединиться и создать хотя бы какое-то подобие цивилизованного мира. Выживать маленькими группами, конечно, проще. Но вот демографию эдак не поднимешь. Мы умираем как вид.

До самого вечера разведчики не разговаривали. Только Шарик время от времени ластился к каждому из мужчин, по щенячьи повизгивая от восторга, когда его гладили, и этим отвлекал от неприятных мыслей.

Километров через десять искусственная пустыня закончилась. Причем также неожиданно, как началась. Группа снова вошла в заросли высокого густого кустарника. До наступления темноты как обычно расчистили небольшую полянку, и принялись готовить еду.

– Нет, командир, все-таки наш пес раньше однозначно жил с людьми, - после ужина, расположившись у костра и поглаживая лежавшую рядом собаку, сказал Ашот.

– Может, и нет. Просто сейчас почувствовал доброе отношение, вот ему и понравилось, - предположил Андрей.

– Да какая уже разница?
– отозвался командир.
– Судя по всему, он решил остаться с нами. Честно признаться, я этому рад. И дело не в том, что он постоянно приносит мясо. Просто его присутствие поднимает настроение. Потреплешь его по шерсти и как-то приятно на душе. Даже Андрюха вон и то проникся.

– Да, мне теперь даже стыдно, что я его на суп пустить хотел, - признался разведчик.