После взрыва
Шрифт:
– Конечно, отдыхайте. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи!
– распрощавшись с женщиной, командир почти моментально провалился в сон. Ему показалось, что прошло всего минут десять-пятнадцать, но конвоир с зычным голосом уже потребовал вставать. Чертыхаясь про себя и ругая захватчиков на чем свет стоит, разведчик не спешил открывать глаза, пока не почувствовал острую боль справа, в нижней части ребер. Она была такой сильной, что свело дыхание. Силясь набрать в легкие воздуха, Сергей сел на песок, из глаз покатились слезы. С надрывным хрипом он все-таки вдохнул, а потом огляделся вокруг. На улице уже было светло, пленные стояли
– Тебе что, дважды повторять надо?!
– боец пнул командира по ноге.
– Быстро вставай!
Ашот с Женей помогли Сергею принять вертикальное положение.
– Как ты?
– шепотом спросил Женя, и не дожидаясь ответа, добавил.
– Я испугался, что он тебе ребра сломает. Думали после команды ты сам встанешь. Пока глаза продирали, этот уже подскочил и как саданул тебе ногой.
– Да, хорошо приложил, скотина, - старший потрогал больной бок.
– Но ребра вроде бы целы, дышать не больно.
– Дайте ему попить, - попросил Ашот одного из охранников.
– Перебьетесь, - зло бросил тот.
– Вода только в обед и вечером. У нас не безграничный запас.
– Оставь, - одернул Ашота Сергей.
– Я не хочу пить. Не лезь на рожон лишний раз.
– Всем быстро разойтись по бричкам и носилкам!
– скомандовал зычный голос, за эти дни ставший ненавистным, как и все эти лица. Старший разведчик поймал себя на мысли, что если бы ему выпала возможность, он бы с большим удовольствием сломал бы ему шею. Именно с удовольствием, а не ради необходимости. Эта мысль сначала даже немного смутила командира. Но вспомнив все подвиги захватчиков, в нем начала закипать сильная злоба. За каких-то несколько дней, они отправили к праотцам больше тысячи человек. Это было сделано так легко, без тени сожаленья, как будто бы зарезали животных на бойне, а не людей.
Заняв свое место возле повозки, Сергей продолжил представлять, с каким упоением бы он разбивал эти наглые морды, как вонзал бы копье в их грудь. Эти мысли как будто бы добавляли ему сил, тележка катилась гораздо веселее, чем обычно. Впрочем, было и еще кое-что необычное, чего не было в предыдущие дни. Он не сразу понял, что именно ему не нравится. И только спустя час до него дошло - запах. Не очень резкий и не сильный, но однозначно неприятный и хорошо знакомый. Именно так пахнет мясо, которое только начинает портиться.
Но откуда тут взяться мясу? Пленные ни разу не видели, чтобы конвоиры ели ящериц. Они также как и остальные жевали коренья. Вряд ли это делалось из солидарности к связанным людям. Так что этот вариант отпадал.
Быть может, где-нибудь недалеко разлагалась тушка какого-нибудь животного, ну, или человеческое тело. В пустошах такое не редкость - либо ограбил кто, либо при длинном переходе не хватило воды и еды.
– Ты тоже это чувствуешь?
– потихоньку спросил у Ашота Сергей.
– Да, только не пойму, откуда идет. Скорее всего, с наветренной стороны где-то лежит тело или туша, - как будто прочитал его мысли разведчик.
– Я тоже так подумал. Ладно, скоро пройдем это место и вонь прекратится.
Однако через час пути неприятный запах не исчез, хотя и не стал сильнее. Во время остановки на обед разведчики перекинулись парой фраз с другими мужчинами и выяснили, что все как один чувствуют одно и то же. Но среди женщин, плетущихся за ними, услышали запах только те, кто идет в первых рядах. Остальные ничего не заметили.
–
– Собаку напоили?
– Да, - ответил Ашот. Шарик не отходил от ребят ни на шаг, даже для того, чтобы поохотиться. Вместе со всеми он жевал коренья, что явно не доставляло ему удовольствия. Командир уговаривал собаку пойти поймать себе ящерицу и нормально поесть. И четвероногий, судя по выражению морды, прекрасно понимал, что ему говорят. Но вероятно из чувства дружбы и преданности стойко разделял невзгоды вместе со своими хозяевами...
...Подходил к концу восьмой день путешествия, которое, казалось, никогда не закончится. Поклажа в бричках становилась все тяжелее, воды и съестного давали гораздо меньше. От того изможденные люди уже не могли идти со скоростью первых дней. Конвоиры кричали на пленных, раздавали увесистые оплеухи и пинки, но это уже не срабатывало.
И все это время колонну преследовал запах. Он не стал сильнее, если только немного, но был постоянным. Люди стали подозревать, что идет он из бричек. Хотя лежали там в основном вещи, посуда и прочий скарб. Кто-то из мужчин попытался пошурудить в тряпках рукой, но был жестоко избит охранниками.
Буквально перед наступлением темноты, шедшие впереди конвоиры забеспокоились и стали показывать друг другу руками в ту сторону, куда направлялась колонна.
– Прибавить шаг!
– скомандовал зычный голос. В мыслях Сергей уже раз сто убил его обладателя. Причем с каждым разом способ становился все более изощренным.
– Подъезжаем к лагерю, - то ли пленникам, то ли своим товарищам сказал конвоир, сидевший на бричке. Пленники попытались вглядеться вдаль. Но борта телеги, в которые они упирались, были слишком высокими. Вероятно тем, кто тащил ее спереди, было видно лучше.
Часа через два с половиной вся колонна подошла к поселению и остановилась перед стеной, в которой были настежь открыты здоровенные ворота, метров двадцать в ширину. У пленных появилась возможность разглядеть его. Таких гигантских лагерей Сергей не видел ни разу за последние пятнадцать лет. В нем были тысячи жилищ. Причем не только привычные палатки, но и дома - кирпичные дома, которые люди построили еще до взрыва. С некоторых из них обвалилась штукатурка, у других были дырявые крыши, но строения все равно стояли. Командир при беглом осмотре насчитал несколько десятков строений.
Его подопечные и вовсе никогда не видели целых жилищ, лишь стены, да фундаменты. Раскрыв рты, они рассматривали громадный поселок, поражаясь его масштабам. Он уходил дальше на запад, насколько только хватало глаз. А с севера на восток протянулся не меньше, чем на километр, а то и два.
– Господи, да тут же тысячи людей, - восхищенно сказал один из пленных мужчин.
– Около десяти тысяч, - сообщил ему стоящий рядом конвоир.
Охранники, шедшие впереди, о чем-то оживленно беседовали с караульными. После пятиминутного диалога, колонна двинулась внутрь лагеря. Несмотря на непривычные масштабы, все внутри было точно таким же, как и в других поселках. Собранные из всякого мусора палатки, люди в заштопанной одежде, суетящиеся возле казанков на улицах. Только кирпичные дома указывали на то, что здесь когда-то была цивилизация. Впрочем, стекла в окнах были выбиты давно. Вместо них поселенцы натянули тряпки. Зато из труб некоторых домишек шел дымок. Значит, печки внутри них все еще работали.