После зимы: Стихи разных лет

Федорчук Виктор Николаевич

3

Теперь я от сада жил далеко –

У Лиговки, между двух вокзалов.

Я знакомился с городом нелегко,

Начинал почти что с начала.

Наш дом стоял у горы кирпича,

Которая до войны была домом тоже.

Здесь пленные немцы, как в старых вещах,

Разбирались в своем боевом прошлом.

Мы с отцом пилили дрова во дворе,

А весною снег сбрасывали

с крыши.

Нашу комнату постепенно уют согрел,

А мой сон, где я видел налет и обстрел,

Становился короче и тише.

4

Садик на Лиговке. Тесная скука.

Здесь сдавались нормы ГТО.

В школе, что рядом, учили наукам,

Прочим предметам, а кроме того,

Старые мысли начальства мочалили

Об единомыслии да единоначалии.

Но вот, наконец, от рва городского,

От садика для детей и котов

Добрался я до Лесного

И юношеских годов.

Настало хорошее время...

И – место: там в парке белел

Лесной институт среди древних

Дубов и прочих деревьев...

Там города был предел.

5

Я выбрал для жизни занятье

Такое, чтоб город не смог

Тяжелым гранитным объятьем

Меня не пустить за порог.

Теперь я с природой был связан

И думал, что место нашел,

Где самонадеянный разум

Еще не творил произвол.

Но мы не готовы к дружбе

С миром свободным, иным:

Язык бензопил бездушных

Для леса – непереводим.

И нам чужда беспредельность:

Мы крошечным миром живем

И думаем только о деле

Ближайшего дня и недели,

О времени бедном,

Своем...

6

В стране беспокойных осин,

В краю заподсоченных сосен

Твердил я каждую осень:

«Мой город, я – блудный твой сын.

Как жить без тебя,

Без твоих

Людей – родных и знакомых,

Без друга, без отчего дома?

Как жить без приневских, морских

И прочих просторов безмерных

(Которых не скрыли в тот миг) –

Музейных картин, старых книг

И звуков музыки бессмертной?!»

Завидовал я поездам,

Что ехали к городу-чуду.

Хотелось быстрее – туда!

(Почти как весною – оттуда).

А город с чужого плеча

Одежду носил многолетно.

Здесь стала почти незаметной

Даль моря.

И я замечал,

Когда одевался в платье,

Какое в лесу не носил,

Что выскользнуть из объятий

Булыжно-бумажных

понятий

Уже не хватало сил.

7

Питер снова черно-белый:

Влажная метель;

Туча край земли задела,

Под ногой – кисель.

Я иду, оставив ныне

Свой надежный дом;

Ветер дует, как в пустыне,

За любым углом.

Белым снегом, серым снегом

Занесен гранит,

Между городом и небом

Чья-то сеть висит.

Что на свете: черный день ли,

Белая ли ночь?

Город милый, снега пленник,

Как тебе помочь?

Я и сам в сугробах сонных

Словно утонул,

Слыша вечно однотонный

Пустозвонный гул.

Что ни делай – нету дела,

Что ни говори, –

Только пар из ртов несмелых

Над людьми царит.

Липкий снег следы заносит

И следы следов;

На плакате – профиль козий

Нескольких богов.

Ухожу от них, гадая,

Есть ли дальше жизнь? –

К берегам за Голодаем...

Море, покажись!

Там, где суша, там, где море,

Снег везде лежит.

Между ними – ни забора,

Ни простой межи.

Я ищу тропинку лисью,

Грань, границу-нить

Между жизнью – и нежизнью...

Нет, не различить.

Возвращаюсь в черно-белый

Лабиринт домов,

На кисель обледенелый

Сумрачных годов.

Снег простудный давит плечи

Вместо эполет.

Прихожу домой под вечер:

Стол, кровать, буфет.

8

Что делать в городе весной,

Когда водой уже обмыты

И светлых тротуаров плиты,

И камень серой мостовой?

Здесь жизнь меняется не сильно

Внутри и вне кирпичных стен,

А сердце хочет перемен

И не мирится с этой былью.

Что делать в городе, когда

Глухарь давно по снегу чертит

Письмо простое против смерти

В лесу далеком?

Нам – туда!

Что делать там? Вопрос некстати:

Ответ важнее получить

На то, кем нам не надо быть

И что не делатьнам, приятель.

Нам нужно побывать на воле!

Мы отъезжаем, торопясь,