После

Конъюнктурщик

На подходе к Башне они вошли в несколько менее крупных городов, раскинутых на перевалах, и обнаруживали там лишь запустение, как и на всех последующих территориях, пока наконец не подошли к столице всех северных земель.

Демоны с наскока взяли цитадель, драконы поливали её огнем, плавя стены верхних уровней, пока отборный отряд демонов не проник внутрь, а оттуда не пробился к воротам, чтобы открыть их и впустить бронированную колонну.

В это время завязались тяжелые бои на улицах, где в каждом переулке возводилась баррикада, ощетинившаяся

копьями и выплёвывающая множество стрел по всему, что движется.

Но не он должен был стать одним из тех, кто будет перемолот в этих первых днях сражения за город.

Он сохранил осколок человеческой души, в которой таились остатки аккуратности и самообладания. Искра разума в глазах и грустная задумчивость не остались без внимания. Демоны заметили его и взяли в цитадель, прислуживать. Черные силы уродовали его плоть, выращивая в ней крылья, пока однажды он не проснулся в темноте, расправив новые конечности, которые были столь огромны. И вспорхнув он увидел своими новыми глазами пространство в его беспросветных очертаниях.

Демоны сделали его своим прислужником.

В ночи он летал, выполняя самые разные их поручения.

Тяжкие бесконечные дни войны, полные беспрестанной тяжелой работы, сменились приятной службой, в которой он наслаждался наградой за свою ловкость, в виде теплого ночлега и отборной пищи.

Мало что было ясно об этой войне.

Твари не общались между собой, они только жрали и выполняли команды, их держали в тупом неведении и гнали на убой, в бессмысленных атаках, не считаясь с их численностью.

И над этим хаосом хозяева возвысили его, вытащили из той грязи.

Но все это время он помнил, что был когда-то человеком.

И вот однажды, когда он летел с донесением, пролетая тенью меж башен, его настигла чужая мысль и чувство тоски.

Он сел, сложив крылья среди пустынной площади, где были только камни и трупы.

Кто-то звал его.

И тогда он полетел на этот зов.

На северной стороне, на краю района его встретил человек в плаще.

Владея речью тварей, этот человек мог спокойно изъясняться с ним, и он поведал ему, что тот, блуждая среди духов и сущностей увидел осколок его души, лежащий в пустыне отчаяния и боли, и решил поднять его, чтобы вернуть к жизни.

Незнакомец оказался разведчиком города.

Разведчик обещал, что жрецы вернут ему человеческий облик и утраченную часть разума, сделав жизнь вновь полной света и достоинства.

Так он стал предателем.

_____

Вниз по склону горы на запад вела единственная узкая тропа.

Дул ветер.

Шла метель.

Целый день без отдыха Стратоник карабкался по этому обледенелому карнизу горы.

Пока наконец не обнаружил единственную хижину, уцелевшую у входа в заваленную шахту.

Войдя, внутри обнаружил лишь мебель, покрытую пылью. Некоторые сундуки были вскрыты. Кто-то ушел отсюда, но взял с собой далеко не все.

Растопить нормально

эту хижину было нельзя, хищные глаза врага могли заметить дым. Тогда Стратоник достал все оставшиеся здесь свечи и светильники, зажигая, обложил себя ими и закутался во все ткани и шкуры, какие только смог здесь найти.

"Это конец… холод к утру добьет моё тело, и побегу придет конец."

Но он выжил, и смог увидеть солнце ещё один раз, изо всех сил надеясь, что не последний.

Необходимо было идти дальше.

Спустя ещё один дневной переход склон стал значительно менее крутым. К заходу солнца, который теперь происходил раньше, он дошел до крупного выступа, обнесённого каменной стеной, покрытой засохшей лозой. Под ногами здесь был только снег, но местами он растаял и открылась жухлая серая трава и сдохший кустарник.

Тепло ещё боролось с холодом. Но жизни здесь уже не было.

Никакой жизни.

Стратоник словно бежал в пустоту.

Громадные изгибы бело-серой местности и блёклые желтоватые степи по левую руку, по ним текут тени небес.

Сердце сжалось при мысли о том, что колоссальная пустота, составляющая весь остальной мир, теперь не имеет в себе какой-либо жизни. Если там ещё и есть где-то искры, то они вскоре потухнут. И все прочие земли, кроме последних очагов их города, это безжизненная громада. Стратоник ощутил на миг, сколь огромна пустота, покрывшая все.

"Неужели все кончено… Глупое сопротивление. Стоило только увидеть это, чтобы понять, что все кончено."

В стене были раскрытые врата, будто выпустившие жизнь из этого поселения. Внутри каменные одноэтажные хибары, врытые в землю, слюдяные оконца их под самыми обветшавшей черепичными крышами.

Но мхом здесь ничего не поросло.

И нигде не шел дым, и не слышно было даже лая бездомных собак.

"Даже вороны вымерли здесь… Нет, видел я, как пустеют земли, как опустошаются они войной. Но этот мир действительно как будто умирает."

Он прошелся меж заброшенных хижин, заглянул в одну из них, там лежали начисто обглоданные кости, разбросанные по полу среди обломков мебели, и так в каждой хижине.

Веяло кислой затхлостью.

"Даже если мы победим… Бог, мой отец. Куда же мы выйдем из нашего города? Что мы увидим здесь? Засеем ли мы снова наши поля? Вернемся в эти дома? Ничто здесь не дышит."

Ветерок вздохнул, приоткрыв солнце.

Волна света прошлась по всему поселению, и вновь все накрыла синяя тень сумерек.

Плавно Стратоник зашел в одну из хижин, и только тогда, взглянув на землю, увидел, как по ней промчалась крылатая тень.

Тогда с шумом вне хижины нечто спустилось на землю, взметая вихри снежной пыли и камней.

Из слюдяного окна ничего не было видно.

Лязг.

Клинок сверкнул от луча вновь явившегося солнца.

Стратоник метнулся в угол, чтобы просмотреть улицу, затем выбежал с перекатом и обернулся, прижавшись спиной к стене противоположной хибары.