После

Конъюнктурщик

Крылья постепенно исчезли, растворившись, как сон.

Демон подошел. Оставшись на почтительном расстоянии, он подал руку.

Стратоник смотрел ему в глаза, переживая ненависть, словно шелковая ткань его души прожигалась раскалёнными углями, а обрывки падали в бездну бессилия, ускоряющую свою холодную глубину.

Ненависть.

На миг весь мир застыл, превратившись в сплошную темноту, в которой сияла чистым горением одна только ненависть, как раскалённая луна, политая патокой скорби.

Только ненависть.

Но момент не мог

длиться вечно.

Глаза Элоя вдруг наполнились нежностью.

— Я не убью тебя, Стратоник, ты ценен для меня, как напоминание о человеке внутри меня самого. Все здесь видят тебя именно так.

Ничего не отвечал человек.

Молчание длилось долго.

Стратоник закрыл глаза, лицо исказила боль.

"Живи. Они пожирают нас! Живи. Они… кормят откармливают животных нашей плотью! Живи. Я сказал тебе, жить. Ты должен. Ты не человек, ты должность, не смей сейчас оставить в себе хоть каплю чувств. Ты стоишь среди демонов и должен жить до того момента, когда сможешь нанести им удар, а до тех пор не смей считаться ни с какими унижениями."

Ненависть сменилась отвращением, стекающим по гневным взрывам в дно сознания, искры жгли грудь.

"Встань… пора идти отсюда."

Медленно и устало он поднялся и сказал:

— Ты мнишь, будто способен расправиться со мной, и неужели вовсе не считаешь, что можешь пасть от моей руки?

— Ты опасен в драке… — он ухмыльнулся, и отвел взгляд, — но это не значит, что я не справлюсь с тобой. Всё-таки… мы не равны.

Элой наконец опустил поданную для помощи руку.

— Да, и я не стал бы подавать руку тому, кто ест подобных мне. Тебе приходится прятать свою ненависть к нам, ты думаешь, что если мы не будем о ней вспоминать, то ты будешь в большей безопасности?

— Лучше умереть, чем пытаться скрыть презрение к вам.

— Это на самом деле… — Элой повернулся спиной и медленно зашагал прочь, продолжая свою речь, — то, что забавляет больше всего. Мы... Мы держим своего врага… И зная про самих себя, что мы монстры, именно к отдельно взятому противнику мы проявим уважение.

— В какой момент вы успели так проникнуться ко мне? — сухо спросил человек, убирая нож за пазуху.

— Возможно, когда увидели, как ты сражаешься. Телесное качество первее всего. Пойдем прочь отсюда, зря я показал тебе это место…

— Однажды, я распну тебя, — ухмыляясь сказал Стратоник.

И они двинулись прочь.

_____

"Какое унижение… они едят нас, а теперь после смертельной драки, после удара, от которого он должен был только издохнуть, это чудовище протягивает мне руку. Это унижает всех, меня, его, это не рыцарство. Мерзкий абсурд! Бог, отец, прости мне это, я отомщу за унижение."

Думал, лежа на простой шкуре в углу гигантских покоев.

Где-то вдалеке мерцала искра свечи на столе.

Ещё дальше была дверь.

Никто не стучал.

Тишина.

Звенело в ушах.

Не долетали сюда отзвуки сражений. За толстыми кирпичными стенами

спрятано другое общество, которое устроено на иных принципах.

"Как будто ты ждал другого от демонов."

Свеча погасла.

"Нельзя сидеть сложа руки?"

Глаза слипаются.

Никто не мешает.

"Что? Кто будит меня? Табия? Ну конечно я не мог не увидеть, как ты поглядывала на меня…"

Мысленно Стратоник представил, как дверь открывается, и нечто тёмное, но притягивающее с прекрасным человеческим обликом проникает в покои, медленно подходит и подле него опускается на колени, чтобы снять одежды.

Не было понятно, когда именно наступило утро, когда прошел день, сколько длился сон, но в один момент в покои вошел один из прислужников, чтобы провести префекта к главным вратам Цитадели.

Главные врата непропорционально возвышались. Прихоть бюрократской красоты. По обе стороны врастали в стены женские статуи, подпирающие перекладину над вратами. И эти врата открылись.

Свет зари воссоздал лик префекта, вытачивая его из темноты.

Пред Стратоником на ступенях, уходящих бесконечно вниз, стоял, раскинув руки, Люций, черные волосы которого развевались на ветру, несущем пепел, а за спиной его лежали в руинах моря обгорелых камней, мертвое тело города в застывших кирпичных барханах кричало смертью молчаливо; обласканный пожарами воздух доносил запахи огня и гари.

Вдоль ступеней шла колоннада, где капители были украшены алыми шарами, неизвестного камня, а по обе стороны от ступеней по склону стоял лес из копий, на которые были насажены обгорелые трупы жителей.

Вонь трупов стояла.

Но небо было чистым, насыщенным, словно сапфир.

— Отвратительное зрелище, не правда ли? — спрашивал демон, весело округляя глаза, выражая в растянутой улыбке восторг.

— Ты омерзителен, — сквозь зубы бросил Стратоник и пошел вниз, слуги последовали.

На что Люций только смягчил выражение лица и полузакрыл мечтательно глаза.

Пройдя вниз, они очутились на просторной площади, по окраинам которой оставались куски стен и колонн, где-то возвышались голые трубы печей, кучи мусора, лежали ещё трупы, бегали собаки, летали вороны большими стаями, а в вышине извечно кружили злые силуэты драконов, издающих свои вопли, похожие на орлиную смерть.

— Наслаждайся гибелью этого мира! — воскликнул Люций, показывая всем своим видом, что происходящее приносило ему не удовольствие лишь, но уже блаженство.

Гневным взглядом одарил Стратоник демона и пошел вперёд, чтобы забраться на гору из кирпичей, с которой были видны расчищенные руины и расчищенные от обломков дороги, по которым маршем двигались ровные колонны в черной броне, за ними же текла серокожая толпа в тряпье и шкурах, держа над собой лес копий, испещренная огоньками красных глаз, река искорёженных длинных рук, коротких ног, крупных челюстей, с которых текла слюна.

Хищная сила неестественных источников жизни несла вперёд вооруженные потоки.