После
Шрифт:
Тьма сгустилась над югом.
Началась огромная война. Люди собирали одно воинство за другим, но серая орда разбивала любые войска, вступавшие с ней в сражение. Пали Океанические врата, пал Стремительный. Орда вторглась на север. Одна крепость за другой, один город за другим, все было сметено.
И вот серые толпы пришли к стенам столицы.
Но здесь наконец-то люди одержали свою первую победу, что осветила все обреченные души, ждущие конца этого мира.
Огонек ещё теплился внутри них.
Пока они сидели в темноте катакомб, искра надежды заменяла им свечу.
_____
—
— Да, — ответил властный голос, разлетевшись под сводами огромного библиотечного зала.
Израненного стратега в рваной стеганке, покрытой кровью убитых соратников, вели под руки молодые парни в черных робах с дубинками. Один из них схватил за волосы непокрытую голову Тавриона и поднял, являя верховному жрецу избитое опухшее лицо.
— Таврион! — воскликнул взволнованно жрец.
Он сошел с пьедестала и склонился над лицом стратега.
— Пр… п… проте… леон… — он еле шевелил губами, выталкивая из последних сил звуки.
— Мне жаль, мне так жаль.
Стратег плюнул сгустком крови на мраморный пол.
— Ж-жрец… — послышался тяжелый хрип.
— Верховный жрец! — в дверях появился один из приспешников, он снял капюшон и продолжил, прежде его слов, глаза его кричали страхом, — они здесь! Орда у наших стен!
Приспешники поникли, лица их стали бледными.
Свет дня притих.
Оглядел всех Протелеон, и посмотрел на круглое окно под сводами. Там виднелась небесная расселина, края которой призрачно горели от солнца.
— Не печальтесь, братья. Конец уже близок, — произнес он мягко, и затем уже более твердо добавил, — Собирайте жрецов. Всех защитников поднять на стены. Живее! Истребим эту нечисть.
— Прости… Протелеон, — прохрипел тяжко Таврион и опустил голову на грудь.
— Уведите его. Дайте ему покой.
_____
Черная масса заполнила узкую гряду, по которой шла дорога к юго-западным вратам города, у подножия крутой вершины, на которой высилась Цитадель.
Вороненные грубые доспехи, шлемы с наносниками оставлявшие открытыми хрипящие клыкастые пасти, с которых обильно текла слюна, мутные желтоватые глаза, смотрящие с голодной ненавистью, круглые деревянные щиты, копья, тесаки, топоры, луки и арбалеты.
Среди всего моря железа и серой искаженной плоти возвышались колоссальные осадные башни, обтянутые кожей, и наполненные внутри серокожими тварями.
Тем временем стрелки и ополченцы толпились на стенах, а среди них и те немногие рыцари, что остались служить жрецам. Они бегали среди выпирающих мощных зубцов, над слегка скошенными стенами, выложенными из крупного известнякового кирпича. Вся фортификация были не более нескольких сотен шагов в длину и упиралась с одной стороны в крутой склон скалы, а с другой завершалась высокой башней, чей шпиль был острым и вытянутым, а после башни шел обрыв и снежный склон, в котором местами сошел снег, обнажив множество опасных расселин. Ворота города были в мощной постройке квадратного плана, выдающейся вперед, над которой по краям нависала галерея, по бокам от врат было несколько
Пики оставили на стенах, но теперь на них виднелись головы серокожих. Но вдруг озверело задул ветер, и одну из пик вырвало сильнейшим порывом, и та рухнула, голова с неё слетела и упала на снег.
Перед войском стояли Люций и Стратоник, разглядывая стены, пока лучники на них присматривались к ним. Стратоник был в плаще, а Люций в своих черных доспехах, украшенных позолоченными узором в виде стеблей роз.
Но никто не стрелял и не двигался, даже твари не шумели перед битвой.
Все ждали начала.
Все ждали рокового момента.
И пока, Стратоник лишь стоял, с неба упала к его ногам женская голова. Он наклонился, взял её и, развернув к себе, увидел лицо Психеи.
"Нет… Нет! Нет! Нет!"
Пошел снег обильно.
Ветер усилился.
Поднялась буря в один миг.
Его пальцы дотронулись до висков отсеченной головы, и мир вдруг овеял серый туман. Стратоник пал на колени. А мир вокруг исчез, развеялся.
Мысли пресеклись мгновенно.
И он увидел.
В темноте зажглись свечи. Это были покои в его доме.
Таврион.
Психея.
Черные робы.
Пики.
Резня.
Но его пробудил вопль драконов. Обуглившимися кусками разлагалось сердце внутри от ненависти, из него смола отчаяния потекла по душе, испуская ядовитый пар злобы, затуманивающий глаза. Развалины сердца обернулись в стучащий расплавленный свинец, тяжело давивший на грудь.
Столь долго он носил на плечах тяжесть войны. Уже давно он видел разложение города, уже давно превратились в прах души всех тех, кто его окружал, и он видел это, но так долго продолжал сопротивляться, веря в свое бравое дело. Все то, что окружало его, давно умерло. В столице не было ни чести, ни культуры, за которую он мечтал отдать жизнь.
Истинное величие погибло в далеком прошло, а ныне лишь его разлагающийся труп был облечен в нелепую омерзительную роскошь.
И стоило покинуть этот город, как за его спиной, самые близкие и светлые люди его окружения предали его.
Лик префекта задрожал, покрасневшие глаза наполнились слезами, губы сжались.
"Нет… Это больше не мой город!"
— Люций…
— Да, Стратоник?
— Уничтожь этот город.
Нежно улыбнувшись одним уголком рта, Люций надел на голову черный рогатый шлем и молча простер вперед руку. В холодных глазах отражался объект завоевания.
Затрубил рог.
Черная орда двинулась вперед.
Одним разом заработали сотни механизмов, горящие камни взмывали в небо… и затем врезались в городские стены, вырывая из них груды кирпичей. А осадные башни двинулись вперед, в окружении непроглядной толпы, из которой разом отправились многие тысячи арбалетных болтов.
Лучники на стенах стали пускать стрелы и запускать снаряды из баллист, установленных в бастионах.
Стрелы обоюдным дождем летели в обе стороны, отскакивали от стен, впивались в деревянные щиты, падали в снег, втыкались в землю и лед.