Последнее Евангелие

Гиббинс Дэвид

— Я думал, ты археолог, Джек, а не охотник за сокровищами! — Глаза Костаса лукаво блестели. — Что-то я начинаю серьезно о тебе беспокоиться!

— Есть! — радостно воскликнул Джереми. — Сработало! Получилось шесть слов.

— Круто, черт возьми! — не сдержался Джек.

— Слова, естественно, на немецком.

— Вот беда!

— Как у тебя с немецким? — спросил Джереми у Джека, быстро переписывая слова в блокнот.

— Почти все забыл, — ответил Джек, гладя на экран ноутбука. — По-моему, Grabeskirch — это «церковь», хотя могут быть более узкие значения. Я знаю, кто нам поможет! — Вытащив из кармана сотовый телефон, Джек открыл его и нажал кнопку, на которой был запрограммирован секретный номер ММУ. — Сэнди, это Джек. Найдите, пожалуйста, Мориса Хибермейера и попросите перезвонить мне как

можно быстрее. Спасибо. — Джек выжидающе смотрел на телефон; наконец тот зазвонил. — Морис? Рад слышать тебя, дружище! — Джереми вырвал листок из блокнота и передал Джеку, который взял его вместе с ручкой и вышел на улицу. Через несколько минут Джек вернулся, не успев даже убрать телефон. — Я зачитал Морису слова. Он обещал покумекать и перезвонить.

— Как у него дела? — спросил Костас.

— Сидит в пиццерии в Неаполе, — ответил Джек. — Похоже, кардинально изменил отношение к Италии! Говорит, вводить в залужение бюрократическую систему Неаполя — премиленькое занятие. Появляешься с утра в Археологической инспекции, вставляешь очередную палку в колесо и можешь быть абсолютно свободен до следующего утра! Морис по второму разу обходит местные пиццерии. Уверял меня, что, если придется еще раз пробираться по геркуланумскому тоннелю, он не пролезет!

— Что, и даже не вспоминает о своем последнем проекте в египетской пустыне, который пришлось забросить? Он еще хотел, чтобы ты поехал с ним, — сказал Костас. — Никаких тебе там узких проходов. Ширь да простор! Кстати, мы поедем в Египет?

— Ни словом не обмолвился. Наверное, рот был забит пиццей.

— Нет, серьезно. Что он сказал?

— Морис взял все под контроль. Местные власти вначале хотели воспользоваться им в своих целях. Ну, ты понимаешь. «Известный египтолог, самый лучший в своем деле, был выбран правительством для проведения исследовательских работ». Морис прекрасно говорит на итальянском. Власти и глазом не успели моргнуть, как он превратился в настоящую медиазвезду местного телевидения! Морис повернул популярность нам на пользу. Археологическая инспекция хочет, чтобы он организовал пресс-конференцию для обнародования статуи Анубиса. А Морис, в свою очередь, настаивает на том, чтобы провести встречу с журналистами на месте раскопок виллы у входа в тоннель. А все для того, чтобы ему с Марией было проще наблюдать за тем, как развиваются там события. Еще он разыграл целое шоу на телевидении о том, что опасно оставлять виллу в таком состоянии, что нужно закрыть ее, пока не найдутся денежные средства для крупномасштабных раскопок. Морис настаивает на том, чтобы инспекция забетонировала вход в тоннель в его присутствии. Они с радостью согласились. По крайней мере теперь мы уверены: то, что там хранится, останется нетронутым до поры до времени.

— Кто бы мог подумать! — пробурчал Костас и заглянул Джеку в глаза. — Он узнал что-нибудь об Элизабет?

— Ничего.

Зазвонил телефон. Джек тут же выбежал на улицу. Вскоре он вернулся и, положив мобильник в карман, показал листок из блокнота:

— Готово. — Потом прочистил горло и прочитал: — «Слово Иисуса — в усыпальнице».

Повисла тишина. Все, как по команде, уставились на роспись на стене.

— Слово Иисуса, — первым заговорил Костас, — это, судя по всему, Евангелие, которое мы ищем.

— Допустим, — прошептал Джек.

— А усыпальница… Вероятно, он имел в виду эту комнату. Неужели Евангелие находится здесь?!

— Может, и не находится. Вдруг Эверет просто хотел сообщить, что эта комната — усыпальница.

— Что-то не пойму!

— Да уж! Расшифровка мало что дала. — Джек окинул взглядом скромное помещение, задержавшись на росписи. — Эверет, конечно, мог спрятать манускрипт здесь. Но по-моему, это слишком очевидно. Думаю, он понимал: тот, кто добрался сюда, разгадал головоломку с греческими буквами, должен был досконально изучить его жизнь. Похоже, есть кое-что еще, и мы это упустили. Большой кусок мозаики!

— 1917, - прошептал Джереми. — Ключевой год.

— Ну не знаю, что еще можно из него выжать! — воскликнул в сердцах Джек.

— Эверет остался здесь, когда Монтгомери уехал? — спросил Костас.

— Что-что? — растерянно переспросил Морган.

— Эверет с Монтгомери проехали в Калифорнию в 1917 году. Война все

еще продолжалась. Эверет числился офицером военной разведки. Что он сделал? Остался работать в США в новом разведывательном центре?

— О, совсем забыл сказать вам! — Морган прокашлялся. — Я ездил в Лондон и несколько дней провел в Государственном архиве в Кью. Как ни удивительно, мне удалось найти папку с личной корреспонденцией Эверета. Правда, большинство документов оказалось связано с его ранением: заключения врачей, отчеты медицинских комиссий. Вряд ли это можно отнести к категории повышенной секретности. Обычные бумаги офицера, не связанные с работой в разведке. Единственное, на чем можно было бы поставить гриф секретности, но почему-то не поставили, — место следующего назначения офицера. Оно упоминается в рекомендациях врачей. Получается, Эверет знал, куда его распределили, еще до поездки в Америку. Командование британской армии решило, что им нужны эксперты-криптографы на фронте. В идеале офицеры с опытом ведения боевых действий. Министерство очень кстати обнаруживает, что Эверет не только блестящий математик, он еще и в совершенстве владеет арабским языком, который изучал в университете. Эверет становится идеальным кандидатом. Вернувшись в 1917 году из Америки, он тут же в качестве криптографа отправляется в составе британской армии воевать с Османской империей. Эверет сопровождал генерала Эдмунда Алленби в Иерусалим.

Джек неожиданно замер. Ручка, упав, покатилась по полу.

— Повторите. Что вы сейчас сказали? — попросил Джек Моргана, впившись в него взглядом.

— В конце 1917 года Эверет находился в Иерусалиме. У нас на руках только копия его фотографии в старости. Но думаю, его лицо можно увидеть на известном снимке генерала Алленби с подчиненными, входящими пешком в иерусалимские ворота одиннадцатого декабря 1917 года. По-моему, он идет следом за Томасом Эдвардом Лоуренсом, Лоуренсом Аравийским. Известно, что они прошли через Старый город к храму Гроба Господня и помолились на площади перед ним. Эверет оставался в Иерусалиме с британскими оккупационными силами до конца войны. После победы над турками у британских офицеров было много свободного времени. Эверет написал научный трактат об архитектуре храма Гроба Господня. Как раз эту работу я аннотировал для публикации. После демобилизации в 1919 году Эверет вернулся в Америку и провел остаток жизни в монастыре. Во время газовой атаки в 1916 году он получил сильное отравление. Больные легкие не позволили ему больше путешествовать. Он практически стал инвалидом.

Джек все так же стоял спиной к остальным, рассматривая роспись на стене.

— Невероятно, черт возьми… — прошептал он еле слышно.

— Обычно это ругательство в устах Джека можно перевести как «наконец-то до меня дошло»! — прокомментировал Костас. — А вообще-то он не выражается.

— Кажется, я знаю, где Эверет спрятал манускрипт! — Джек развернулся с широкой улыбкой на лице. — Морис дал буквальный перевод расшифрованной фразы. «Слово Иисус — в усыпальнице». По сути — все правильно. Но видимо, мой немецкий не так уж плох! Я вспомнил, где слышал это слово — Grabeskirch! В Иерусалиме. Во время последней поездки. Так по-немецки называется храм Гроба Господня!

Все хором ахнули от удивления. Джек почувствовал резкий выброс адреналина в кровь. Ну наконец все сошлось. Теперь понятно, в каком направлении двигаться дальше. Он выхватил телефон из кармана и нажал кнопку прямого соединения с ММУ.

— Алло, Сэнди? Узнайте, когда ближайший рейс в Тель-Авив. — Морган показал большим пальцем на себя. Джек, увидев его жест, кивнул. — Закажите, пожалуйста, четыре билета. Да, вы не ослышались. Фамилия четвертого — Морган. — Джек быстро закончил разговор и отключился. — Можно прямо сейчас отправиться в аэропорт. Заедем за вашими вещами по дороге.

Морган не возражал. Джек подошел к стене с росписью и приложил к ней ладонь. А потом обернулся на друзей. Сумка свисала с плеча.

— С этого момента мы снова на линии огня. Известно, что еще кто-то вышел на след Эверета и, судя по всему, на наш тоже. Как только мы сядем в самолет до Тель-Авива, нужно быть предельно осторожными. Ситуация накаляется. Противники поймут, что мы напали на новый след. Каждый из нас рискует жизнью. Но назад дороги нет. Надеюсь, все это понимают? Есть вопросы?