Последнее искушение Христа (др. перевод)
Шрифт:
— Да замолчишь ли ты, сын Сатаны?! Крылья, о которых ты говоришь, это крылья Вельзевула.
— Нет, я не замолчу. Мне наплевать, правда это или ложь, видел я его или нет, распят он был или не распят. Я созидаю истину, созидаю ее из веры, упований и упрямства. Я не ищу ее, я ее созидаю. Я возвожу ее выше человека и заставляю человека расти до нее. И если для спасения мира потребуется распять тебя, я распну тебя, хочешь ты этого или нет. Если для спасения мира потребуется воскресить тебя, я тебя воскрешу! А ты можешь сидеть здесь в этой разнесчастной деревне и делать корыта, колыбели и детей. Я заставлю воздух принять
— Это неправда. Я пойду и буду кричать, что я не был распят, не воскресал, что я не Бог!.. Что ты смеешься?
— Кричи сколько хочешь. Я не боюсь тебя, ты мне даже не нужен больше. Колесо, которое ты толкнул, завертелось, — кто его теперь остановит? По правде говоря, пока ты здесь болтал, я даже подумал, а не придушить ли тебя, чтобы ты не кинулся доказывать бедному человечеству, что не был распят. Но я тут же одумался. А почему бы тебе и не покричать? Верующие схватят тебя и бросят в костер, как святотатца!
— Я говорил лишь одно слово, нес одну весть — любовь! Любовь, и больше ничего.
— Сказав «любовь», ты выпустил всех демонов и ангелов, спавших в душе человеческой. «Любовь» — это не простое слово, как тебе кажется. В нем скрыты поверженные войска, горящие города и много крови — реки крови и реки слез. Лик Земли переменился. Теперь ты можешь кричать сколько угодно, хоть до хрипоты: «Я не это имел в виду! Это не любовь! Прекратите убивать друг друга! Мы все братья! Остановитесь!» Как же они могут остановиться? Что сделано, то сделано!
— Ты смеешься как дьявол.
— Нет, как апостол. Я стану твоим апостолом, хочешь ты того или нет. Я воссоздам тебя и твою жизнь, твое учение, твое распятие и воскрешение, как захочу. Тебя зачал не Иосиф, плотник из Назарета, тебя зачал я, Павел, — книжник из Тарса Киликийского.
— Нет! Нет!
— Кто тебя спрашивает? Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Что ты суешь свой нос в мои дела?
Иисус в отчаянии повалился на землю и сжал голову коленями. Как ему справиться с этим дьяволом?
— Да и разве ты можешь спасти мир, мастер Лазарь? — подойдя к Иисусу, насмешливо проговорил Павел. — Какой возвышенный пример ты можешь ему предложить, чтобы он последовал за тобой? Пойдя с тобой, разве сможет он возвыситься над своей природой, расправить свои крылья? Если мир захочет обрести спасение, он станет слушать меня! Меня!
Апостол огляделся. Двор был пуст. Лишь вжавшийся в угол арапчонок подвывал, как побитая собака. Женщины спрятались, соседи разбежались. Но Павел, одним прыжком вскочив на деревянный настил, начал проповедь, словно двор был полон людьми:
— Люди, поднимите свои взоры. Взгляните! С одной стороны — мастер Лазарь, с другой — Павел, слуга Христа. Выбирайте! Если вы пойдете с ним, с мастером Лазарем, вас ждет нищенская жизнь, обремененная заботами, вы будете жить и умирать, как овцы, которые оставляют после себя немного шерсти и
Павел пылал, окидывая орлиным взором невидимые толпы людей. Кровь его кипела. Стены двора расступились, исчезли арапчонок и мастер Лазарь. Он слышал голоса отовсюду: «Апостол всех народов, ты, который скрепил вымысел своим потом и кровью и превратил его в истину, веди нас! Будь нашим пастырем! Далеко ли идти?»
— Далеко, покуда видит глаз, — возопил Павел, раскрывая объятия, словно желая охватить весь мир, — и еще дальше! Покуда вмещает человеческое сердце! Мир велик — слава Тебе, Господи! За землей Израиля лежит Египет, Сирия, Финикия, Малая Азия, Греция и большие богатые острова — Кипр, Родос, Крит. А дальше — Рим. А еще дальше — страна белокурых варваров. Какое счастье подняться ранним утром, когда ветер с гор или с моря дует в лицо, и нести крест, чтобы укрепить его камнями и воздвигнуть в сердцах людей, завладев миром! Какое счастье страдать, сносить побои и претерпеть смерть ради Христа! — Павел затих, приходя в себя. Невидимые толпы растаяли в воздухе. Он увидел Иисуса, который стоял, прислонившись к стене, и ошеломленно слушал его.
— Ради Христа… Не ради тебя, мастер Лазарь, но истинного Христа — моего Христа!
Не в силах более сдерживать себя, Иисус разрыдался.
— Что ты плачешь, Иисус из Назарета? — прошептал арапчонок, неслышно приблизившись к нему.
— Как можно удержаться от слез, дружок, когда знаешь единственный путь спасения человечества?
Павел сошел с настила. Его редкие волосы были мокры от пота. Он снял сандалии, вытряс из них набравшийся песок и повернулся к воротам.
— Я отряхаю пыль твоего дома со своих сандалий, — бросил он Иисусу, в растерянности стоящему посреди двора. — Прощай! Желаю сладкой пищи, хорошего вина, нежных поцелуев и многих лет жизни, мастер Лазарь! И не вздумай соваться в мои дела. А если сунешься, тебе конец — слышишь, мастер Лазарь? Конец! Но не пойми меня превратно. Я был рад повидаться с тобой. Я свободен теперь, это-то мне и было нужно — отделаться от тебя. Да, я отделался от тебя — теперь я сам себе хозяин. Прощай!
Он отодвинул засов и повернул на Иерусалимскую дорогу.
— Как он спешит! — выйдя за ворота и гневно глядя ему вслед, промолвил арапчонок. — Бежит, как оголодавший волк, намеревающийся сожрать весь мир!
Он обернулся было к Иисусу, чтобы вернуть его к делам, разогнать опасное настроение, удручающее его, но тот уже стоял посередине дороги, с болью и страстью глядя вслед удалявшемуся апостолу. Страшные воспоминания и надежды, которые уже совсем стерлись в его памяти, снова обрели былую яркость.
— Иисус! Иисус из Назарета! — испуганно схватил его за руку арапчонок. — Твой разум мутится. Куда ты смотришь? Идем в дом!
Но Иисус, побледнев и не говоря ни слова, лишь стряхнул прочь руку ангела.
— Пошли домой! — гневно повторил тот. — Лучше послушайся — ты ведь хорошо знаешь, кто я такой.
— Оставь меня в покое! — крикнул Иисус, не спуская взгляда с Павла, который уже исчез за горизонтом.
— Может, ты хочешь пойти с ним?
— Оставь меня! — снова закричал Иисус. Внезапный озноб охватил его — зубы стучали.