Последнее лето ярла Ульфа
Шрифт:
— Гуда, что было на «Шаловливой»? — спросил он.
Жена задумалась ненадолго…
— Железа сырого десять криц, воска не помню сколько, живица…
— Довольно.
Ничего такого, что можно использовать при штурме. А вот то, что доставила в крепость «Шаловливая», уже пригодилось. Живой груз: две коровы, пять овец и дюжины полторы свинок. Свиней и овец уже пустили под нож, а коров пока оставили. Сена хватает, а молоко пригодится. Детишек в крепости много, да и взрослые от маслица со сметанкой не откажутся. А вот чем нагрузили «Шаловливую»,
Да, немедленной пользы свеям от груза «Шаловливой» не будет. Но сам кнорр может пригодиться. Добро вывозить, если крепость падет.
Узнав о свеях, Гуннар сразу же велел всем судам, что были при крепости, уходить вверх по реке. Себе оставил только «Нарвала», свейский драккар из трофейных. На всякий случай, потому что уйти водой, если крепость обложат, вряд ли получилось бы. «Нарвал» — драккар старый. В море на таком выходить — риск. Сильный шторм случится — развалится. А по рекам-озерам — годно.
Суда ушли, а вот капитан «Шаловливой» замешкался. Не хотел уходить полупустым, потерял время и в итоге отошел только тогда, когда свейские драккары уже появились в виду крепости.
«Шаловливая» отойти успела. И даже тогда могла бы уйти. Вряд ли свеи сразу в погоню кинулись бы. У них поважнее дела имелись. Но ветер был слабый, и капитан решил, что надежнее спрятать кнорр в протоке. Ну, будем надеяться, что хоть сам ушел и людей увел.
Гуннар именно это и посоветовал бы, но ему тогда было не до купеческого кнорра.
Два свейских драккара. На каждом — удвоенная команда. Не лети они так, Гуннар мог бы усомниться в их намерениях. Ярл говорил: Рагнар обещал им защиту от свеев. И до сих пор со свейскими кораблями, проходившими мимо, проблем не было.
Но эти слишком торопились. И хитрили. Кирьялы сказали: в залив вошли без белых щитов на мачтах, а теперь вон подняли.
Так себе уловка. Безусого дренга, может, и обманет, и то не всякого.
Гарнизон под рукой Гуннара небольшой, но обученный. У каждого свое дело и свое место. Ворота затворили, развели костры: смолу и воду кипятить. Лучники — на стене, запас стрел у каждого — три связки.
Удачно, что свеи полезли сразу, без передышки, без подготовки.
Ошибся свейский хевдинг.
Уж Гуннару-то не знать, каково это — сразу после тяжкой гребли за оружие браться. Это отдохнувшему легко: толкнулся от спины товарища, ухватился за колья стены, да и взлетел наверх выпрыгнувшей из воды нерпой. Но не когда руки отяжелели от весла.
Поторопились свеи. Едва первый драккар к причалу прижался, как с него уже сигать начали. Спрыгнули и побежали, даже строя не собрав. Тех, первых, стрелы накрыли всех. В основном в ноги попадали или в руки, но со стрелой в голени особо не побегаешь. Разом несколько десятков свеев из боя вывели. Остальные опомнились, заосторожничали. Собрали щиты чешуей, коротким шагом, без потерь добрались до стен…
И
Смолой досталось не так чтобы многим, хоть вопили обожженные истошно. Куда больше потерь было от того, что крыша щитов распалась и на наступающих вновь посыпались стрелы. Много стрел. А Гуннар велел стрел не жалеть. Запасы в крепости имелись. Но дело даже не в запасах. Если удастся сразу ополовинить вражеский хирд , их ярл крепко задумается: а так ли ему нужна эта крепость?
Будь свеев сотня, так бы и вышло. На первом штурме свеев больше полусотни выбило. Кого совсем, кого — на время. Но свеев была не сотня.
Это стало ясно, когда второй драккар подошел и Гуннар смог оценить численность вражеского хирда. Около трехсот бойцов. И бойцов не из последних, судя по вооружению.
От стен до пристани — шагов двести. Из лука добить можно, особенно сверху, но Гуннар приказал не стрелять. Пусть свеи думают, что в безопасности. И послушают, как кричат их раненые.
Слушали свеи недолго.
Отправили к крепости посланца с белым щитом на палке.
Что ж, поговорить Гуннар не против.
Встал на стену, приосанился.
— Кто такой? — поинтересовался.
— А ты кто? — заорал тот в ответ.
— Я — хёвдинг этой крепости! — рявкнул Гагара. — А ты?
— Самозванец ты, а не хёвдинг! — возразил свей. — Это земля конунга Эйрика Эймундсона! Только он решает, кому здесь быть ярлом, а кого скормить псам.
— Да ну? Уверен? — издевательски поинтересовался Гуннар. — А по-моему, это я решаю. Вижу, и мяско жареное уже поспело! Одолжить тебе пару шавок?
Тут посланец сообразил, что разговор завернул не в ту сторону, и решил вернуть его в нужное русло:
— Кто бы ты ни был, но должен позволить нам забрать…
— Я? Должен? Тебе? — Гуннар захохотал.
Когда он смеялся, то становилось ясно, почему его прозвали Гагарой. Тот же звук. Разве что побасовитее.
Когда отсмеялся, то услышал, как скрежещут зубы переговорщика. Или показалось?
Впрочем, тот помалкивал.
Только обожженные вопили да свеи на причале зашумели. Наверное, что-то из беседы долетело и до них.
— Попроси меня! — предложил Гуннар надменно. — Скажи: взываю к тебе о милости, Гуннар-хёвдинг, позволь мне забрать моих недобитых дружков!
Переговорщик молчал.
Раненые стонали, выли и хрипели.
Но уже потише, чем недавно. Кто выдохся, а кто уже умер.
— Ну же! — поощрил Гуннар. — Скажи — и я позволю вам их забрать. Или попробуй взять силой, это будет весело!
— Почему это?
— Так смолы у нас еще много! — охотно разъяснил Гуннар.
— Хор-рошо! — с трудом сдерживаясь, крикнул переговорщик. — Будь по-твоему, Гуннар-хёвдинг! Можно нам забрать раненых?