Последнее отступление
Шрифт:
— Запомни: теперь ты моя невеста.
Она и на этот раз ничего не ответила, порозовела, отвернулась.
У дома Федота Андроныча стоял Виктор Николаевич. Увидев Нину, он вышел на середину улицы, взял Сивку за повод, остановил.
— Кроме всего, вы, оказывается, прекрасная наездница, — улыбнулся он Нине. Она предложила познакомиться с Артемом. Он и ему улыбнулся, подал узкую, твердую, как дощечка, руку.
— Красногвардеец? Давно мечтаю узнать поближе гвардейца его величества пролетариата…
Артемка
— Вы сегодня придете на вечерку?
— Нет, Виктор Николаевич, сегодня буду дома.
— Жаль… — Виктор Николаевич отпустил повод, посторонился. Артем еще раз почувствовал на себе его ощупывающий взгляд.
— Склизкий какой-то, — сказал он с неприязнью.
Нина не ответила. У своего дома слезла с лошади, спросила:
— Ты придешь?
— Вечером…
— Я буду ждать.
Поужинал Артем поздно, и только собрался идти к Нине, в избу ввалился Савостьян. Он долго расспрашивал о Федьке, неопределенно хмыкал себе под нос.
— Ишь, стервец, нашел себе легкие хлеба! Анархисты кто такие? Они, поди, тоже за Советы? Али за кого другого? — допытывался он.
— Они за себя. Добрых людей обирают, жрут да пьют. Банда, а не войско, варначье одно там собралось, — сердито сказал Артем. Ему уже надоело отвечать на вопросы Федькиного отца. И, кроме того, он боялся, что Нина куда-нибудь уйдет.
— Ты мне голову не морочь. Варначье в самой центре не может быть. Али новым порядком дозволяется?
Артем мысленно послал Савостьяна ко всем чертям, но постарался объяснить, в чем дело, почему Советы не разгоняют анархистов. Однако мужик не унимался, у него в запасе был целый ворох новых вопросов. Он их выкладывал один за другим и, поглаживая огненно-рыжую патлатую бороду, терпеливо ждал ответов.
Варвара сказала Савостьяну:
— Отпусти сына, ведь он истомился, на вечерку бежать охота. А завтра приходи, поговорите…
— Успеет, наженихается, — сверкнул глазами Савостьян. Но сидеть больше не стал. Артем, опередив его, вышел на улицу.
Из-за сопок выползла тяжелая, полная луна. Трава у заборов, покрытая густой росой, засияла переливчатым светом.
Возле дома Назарихи на лужайке лежали бревна. Здесь летом всегда собиралась молодежь. Парни и девчата сидели и сейчас. Артем подошел к ним. Карпушка Ласточкин тренькал на балалайке, Уля тихо пела частушки.
— Расскажи, каково житье на белом свете, — спросил Карпушка. — Что в городе делается?
Артем присел на бревна, коротко рассказал о себе, толкнул в бок Улю:
— А ты чего о Федьке не спрашиваешь?
— Отшила она твоего Федьку. Комиссара окручивает. Высоко берет Ульяна… — Карпушка дернул струны балалайки.
Высоко— Замолчи ты, дуралей, — беззлобно огрызнулась Уля.
К бревнам подошел Виктор Николаевич, за ним плелся изрядно подвыпивший Мотька-забияка. Увидев Артема, Мотька заорал:
— Гы!.. Красная гвардия… Ну-ка, Николаевич, попробуй поборись с ним. — Мотька сел рядом с Артемом, дохнул в лицо сивушным перегаром. — Это такой человек… такой человек… Всех поборол. Хороший человек. Я за ним в огонь и в воду. Вся надежда на тебя, Артемша, и на Федьку еще… Побори его.
— Попробуй, Артемша, — поддержал его Карпушка.
— Зачем бороться? Я могу и так уступить первенство товарищу красногвардейцу, — со скрытой насмешкой сказал Виктор Николаевич.
— Слабо тебе, вот и отказываешься, — посмеивался Карпушка.
— Я не отказываюсь. Если вам хочется, пожалуйста… — Виктор Николаевич сел напротив Артема, поставил руку локтем на бревно. — Давай, гвардия его величества…
Артемке меньше всего хотелось бороться, но и отказываться было неудобно. Он молча поставил локоть на бревно, взял кисть руки Виктора Николаевича. Ребята и девушки окружили их. Мотька скомандовал:
— Раз, два… три!
Рука приказчика стиснула пальцы Артема, рванула в сторону. Артем выдержал первый рывок. Выровнял руку.
Виктор Николаевич сидел, низко опустив голову. Вдруг он приподнял ее, и Артема ожег взгляд, полный ненависти… Всего на секунду мелькнуло это выражение глаз. Виктор Николаевич тут же раздвинул губы в улыбке, хриплым от напряжения голосом проговорил:
— Держись, гвардия…
Артем стиснул зубы. Да, он будет держаться, не просто достанется тебе победа, если достанется…
Руки, поставленные локтями на бревна и сцепленные в кистях, образовали треугольник. Этот треугольник слегка покачивался то в одну, то в другую сторону. Со стороны могло показаться, что борьба еще не началась, что противники примеряются друг к другу, но каждый из них уже вложил в нее все силы, всю волю.
Артем почувствовал, как от локтя к ключице поднимается боль. Мышцы напряжены до предела, кажется, еще немного и, не выдержав, они станут рваться… Но Артем держится. Он не сдается приказчику. Проходят секунды, минуты. Боль в руке перестает ощущаться. Рука деревенеет. В висках шумит кровь, в ушах начинают звенеть колокольчики. И вдруг рука приказчика слабеет, медленно-медленно начинает клониться набок.
— Молодец! — кричит Мотька и хлопает Артема по плечу.
— Надо ржаной хлеб есть, тогда сила будет, — советует приказчику Карпушка.