Последнее предложение
Шрифт:
— Что это за бред? — искренне изумился Савицкий. Гельцер досадливо вздохнул и поманил одного из охранников. Тот подошел и без лишних предисловий впечатал кулак Роману в челюсть, одновременно придержав ногой стул. Почти сразу же замахнулся снова, но Гельцер резко одернул его, глядя на Романа, который, мотнув головой, сплюнул на пол ярко-красным:
— Будет, Витя! Надеюсь, ты ему челюсть не сломал?
— Филигрань! — обиженно отозвался Витя, отступая за кресло. — Мягкие профилактические работы.
— Какой грамотный! — похвалил Роман, сплюнул еще раз и выпрямился. — Небось и институт заканчивал?
—
— То есть, превратить тебя в овощ ему проблем не составит, — Дмитрий затянулся сигаретой и деликатно выдохнул дым в сторону. — Итак, мне повторить вопрос?
— Я расслышал с первого раза, — зло ответил Роман. — И ответ будет таким же! Единственно, в каком качестве нанимала меня Горчакова, это в качестве водителя, каковым я и являюсь! Никаких указаний насчет тебя она мне не давала! А лично мне до тебя вообще дела нет, понял?! Ты это сам измыслил, или подсказал кто? Так информацию проверять надо, прежде чем людей хватать без их на то согласия и метелить почем зря!
— Дмитрий Степанович, — с готовностью произнес Витя, но Гельцер упреждающе поднял руку, потом сказал:
— Отойди-ка.
Подождав, пока охранник удалится на надлежащее расстояние, он наклонился вперед и остро взглянул на Романа.
— Информацию я проверял. Мне известно, что существует некий список, мне известно, что в нем моя фамилия, мне известно, что все, кто есть в этом списке, мрут очень странным образом и мне известно, что ты к их смерти причастен. Сегодня ночью была убита еще одна женщина из этого списка. Думаю, у меня есть повод для беспокойства, а? Я не знаю, что там у Ритки за каша в голове образовалась, не знаю, какую цель она преследует, но знаю, что я следующий.
— Господи, да с чего ты Ритку-то сюда приплел?!
— Потому что у меня есть на то основания, — негромко и как-то смущенно ответил Дмитрий. — У меня есть информация, что ты меня уберешь. Я не знаю, что то были за люди, мне, честно говоря, и дела никакого нет. Но факт есть факт.
— И это ты называешь фактами?! — Роман, не удержавшись, рассмеялся. — Слушай, Гельцер, я тебя не понимаю. Ты, вроде, человек деловой, с мозгами, а тебе ткнул кто-то пальцем в мою сторону — гляди, вон, видишь, Роман Савицкий, так вот он тебя укокошит! И ты тут же проникаешься, начинаешь бегать кругами, подсылаешь веселых мальчиков с ножиками, причем в первый же день нашего знакомства!
— Это было просто… как это сказать, запугивание, — буркнул Дмитрий, и снова во всем его облике Роману почудилось странное смущение, хотя ему казалось, что он понимает причину этого смущения.
— Тыканье ножом в печень может отправить на тот свет достаточно быстро — и испугаться-то толком не успеешь, — заметил Роман и поморщился — кровь, стекавшая из уголка разбитого рта, уже ползла по шее, неприятно ее щекоча. — Ты хоть вообще понимаешь, что ты делаешь?
Гельцер чуть дернул рукой, уронив на пол длинный столбик пепла, задумчиво посмотрел на Романа и внезапно спокойно сказал:
— Нет.
В этот момент двери распахнулись, и в комнату ввалились двое мужчин в джинсах и ветровках, на которых темнели влажные пятна. Один из прибывших взмахнул в воздухе здоровенным, еще слабо трепыхающимся
— Степаныч, гляди, у старой плотины полтора десятка таких взяли!.. весь катер почти завалили!.. ты говорил — не ловится после грозы, не ловится!.. а я ж тебе утверждал, что после дождя они к самому…
— Вон отсюда! — страшным голосом заорал Гельцер, подскочив так, словно его подбросили. Охранники, правильно истолковав его поведение и вопль, ринулись на удивленных вошедших, и тех словно вынесло из комнаты. Вместо них в двери просунулась голова «ящерицы» и вопросительно повела очами в сторону Дмитрия.
— Игорь! — рявкнул тот, уже оседая обратно в кресло. — Ну какого хрена?!
Игорь оправдывающеся что-то бормотнул и исчез, старательно прикрыв двери. Гельцер повернулся в сторону Романа, наблюдавшего за происходящим с живым интересом. Почти сразу же Савицкий вновь стрельнул взглядом в окно. Трудно было сразу не понять, что они находятся отнюдь не в городе, но березы растут на многие километры вокруг Аркудинска. А за окном явственный плеск речной воды — причем это не Шая — та течет лениво и неслышно. Но речушка не мелкая — рыбаки подошли сюда на катере. Старая плотина есть на Шае, но это не Шая. Если б они шли оттуда… нет, вряд ли. Две разрушенных плотины есть и на Березянке… да, это ближе к истине.
— Загородный домик? — поинтересовался Роман. — Хорошее местечко выбрал.
— Пансионат будет, — Гельцер тоже глянул в окно. — Только достроили, пока еще открытие… ребята катера обкатывают, да и рыбалка здесь хорошая. В кои-то веки отдохнуть решил, а тут — здрассьте вам!
— Жаль — кровь с дерева плохо отмывается, — сказал Савицкий и сплюнул еще раз, отчего лицо Дмитрия чуть дрогнуло. — Что тебе надо, а? Ну с чего ты взял, что мы с Горчаковой задумали на тебя покушение?
— Во-первых, мне доподлинно известно, что ты с ней путаешься…
— Ну и что? Если б все рассуждали, как ты сейчас, на свете и никого живого бы не осталось.
— Я знаю, что в городе творится что-то очень странное, — Гельцер наклонился вперед так далеко, что чуть не соскользнул с кресла. — Я знаю, что ты в этом замешан… Знаешь, я не верю во всякие там фокусы, гипнотизерские шайки и тому прочее… но… Я уверен, что ты представляешь для меня опасность, я уверен, что Рита должна быть моей женой, я уверен, что должен тебя уничтожить — я понял это сразу же, как ты влез в наш разговор… Я послал людей тебя убить… я послал человека следить за тобой… и я хочу знать, на кой черт я все это делаю?!
Роман взглянул на его злое лицо, на холодно поблескивающие глаза, и впервые увидел за стеклами очков растерянность. Вероятно и сам Гельцер впервые в жизни чувствовал себя растерянным. Роман прекрасно знал ответ на его вопрос, но ответить-то как раз и не мог. Он взглянул на скучающих возле стены молодых людей, один из которых откровенно зевал, потом снова на Гельцера. Вся эта сцена до безобразия напоминала ему приевшиеся боевики — точно так же там привязывают к стульям, периодически болезненно портят внешность и много говорят не по делу. Ну конечно — банальность, так свойственная книгам Ивалди. А может и не книга тому виной, а Дмитрий, сам по себе бывший достаточно банальным.