Последнее предложение
Шрифт:
— Приятель, я предпочитаю женщин, — сообщил он бульдогу.
— Агрх! — презрительно сказал Гай, с размаху повалился на кровать, отчего Романа слегка подбросило на матрасе, умостил лобастую голову на передних лапах и громко засопел в подушку. Роман мысленно сказал возможно несуществующему, что это просто свинство, после чего снова закурил и вызвал номер Нечаева. Трубку долго не снимали, потом в ней что-то щелкнуло, раздался грохот, будто рядом с телефоном кого-то уронили, и усталый голос Валерия сказал:
— Слушаю.
— Рад
Нечаев издал изумленно-злой возглас: «Ромка, ты что ль?!» — после чего начал столь затейливо и изобретательно материться, что Роман поморщился и отодвинул трубку от уха, глядя на вздуваемые ветром шторы. Голос Валерия громко жужжал в трубке, словно разъяренный шмель. Роман стряхнул пепел, покосился на Гая и Гай в ответ тут же покосился на него и дернул кончиком хвоста.
— Отдохни, — сказал он наконец, снова прижимая сотовый к уху. — Чего ты разорался? Я не вовремя? Или на машине деталей не хватает?
— … какой машине?!.. ничего не знаю!..
— Майя тебе не говорила? В общем, машина твоя на автостоянке — той, на Рядном спуске, сходи и забери, а то…
— … весь город обшарил — ни тебя, ни Горчаковой… всю ночь!.. на острове говорят — нету ее, уехала, тебя в глаза никто не видел… нигде нет… думал, тварь эта до тебя… Ты где был?!
— Нас тут слегка украли.
— Поясни! — потребовал Валерий, и теперь в трубке явственно послышался шум улицы. — Только кратко — у меня денег мало.
Роман в двух словах рассказал, что случилось, опустив некоторые откровения Гельцера, и Нечаев изумленно закричал, перекрывая лязг едущего трамвая.
— Ничего не понимаю! Что за бред?! С чего ему… откуда он это взял?!
— Сам не знаю. Но он говорил про список — открытым текстом, пойми! Ему было известно о нем даже до того, как умерла Крицкая! Я о списке никому не говорил, Рита тоже. Остаешься ты. Это ты где-то прокололся. Может, читать кому давал?
— Да нет же! — рявкнул Валерий. — Я ж тебе говорил… я только по одной фамилии…
Нечаев вдруг осекся, потом уже другим, неожиданно спокойным голосом сказал:
— Погоди, я сейчас городской поищу, перезвоню. А ты вообще где?
— В Аркудинске.
— Исчерпывающая информация, — буркнул Валерий и отключился. Роман докурил сигарету, глядя в потолок и прислушиваясь к тишине в глубине дома. То и дело он поглядывал на бульдога, который, казалось, безмятежно спал, но едва Роман сел на кровати, Гай открыл один глаз и зарычал.
— Мне что теперь — и двигаться нельзя?! — раздраженно спросил Савицкий, и пес нарочито медленно зевнул, показав набор великолепных острейших клыков, после чего перевернулся на бок и снова закрыл глаза. В этот момент сотовый запиликал, и Гай, недовольно поморщившись, отодвинулся подальше. Роман схватил трубку и спросил:
— Ну что?
— Нет, это ты мне скажи, что? — потребовал Нечаев, и теперь в его голосе была странная безжизненность, и слова он выговаривал как-то медленно. — Что происходит?
Роман снова закурил и объяснил Валерию, что происходит, стараясь в минимум слов вложить максимум информации, что удавалось непросто, ибо информации было слишком много. Тот слушал, не перебивая, а под конец рассказа ошарашено сказал:
— Иди ты!..
— Нет уж! — мрачно ответил Роман. — Находился уже, спасибо. Соображения есть?
— Соображения!.. То есть, ты хочешь сказать, что все это происходит потому, что девчонка дописала книжку этого психа?
— Не только дописала, но и переписала.
— Так этот парень… призрак книжки, что ли? Не сам Лозинский?
— Я не знаю. Думаю, это все вместе.
— И Ритка тоже там? Предпоследняя?
— Да.
— Ну, бабы!.. — Роман снова отодвинул трубку от уха, рассеянно мурлыча себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, и вернул телефон на место, как только из него начала доноситься хотя бы относительно литературная речь.
— Может, по существу что-нибудь скажешь? Или думаешь, что удастся разделаться с этой тварью, страшно обругав ее со всех сторон?!
— Погоди, так книгу-то ты прочитал? — жадно спросил Нечаев.
— Я ж тебе сказал — нет еще. Технические проблемы. Как прочту — сразу позво…
— Так ты у нее, не так ли? Слушай, а Майи там нет случайно?
— Нет — и слава богу! Еще ее мне здесь не хватало!
— Если вдруг появится — сразу позвони мне — ясно?!
— Ладно… Слушай, ты ведь говорил, что нашел всех людей из списка, да? Их охраняют — хоть кого-нибудь? Что-нибудь вообще происходит?
— А как же! — Валерий усмехнулся. — Я вот, например, дела свои Панову передаю. Час назад заявление написал. По семейным обстоятельствам. С Писменским москвичи возятся, и вся эта возня страшным образом засекречена, вполне возможно, что его уже и забрали. Крицкая в розыске, поскольку в ее квартире обнаружена убитая старуха. Назаревская умерла от пищевого отравления. Спирин и Шмаев погибли в результате несчастного случая. Убийства Аберман, Дзевановской, Лещука и Маринчака расследуются и друг с другом совершенно не связаны. Насчет «Морского дворца» мне ничего не известно. О бизнесмене пока не слышно. Никто никого не охраняет, поскольку никак нельзя сохранить от несчастного случая и разнообразных непредвиденных обстоятельств. А никакого списка не было, понял, Рома? Никакого списка никогда не было.
— Не наше дело, — пробормотал Роман.
— Что ты сказал?
— Ты не боишься вот так открытым текстом?
— Мне, если честно, все равно… Да я домой зашел.
— Ладно, может, оно и к лучшему. Вдруг еще бы кто-нибудь стал частью этой дурацкой истории? Извини, что так с твоей работой вышло.
— Щас заплачу от умиления! — огрызнулся Валерий. — Да пошли они все!.. Но я ведь не часть истории, а? Моей фамилии ведь нет в этой книжке?