Последнее предупреждение
Шрифт:
– Падме, если ты опять о детях... это было необходимо, для них, ты же знаешь... Император... мы считали, что он знает, где ты, и что он не оставит тебя в покое. Мы ошиблись. Очень дорого ошиблись. Главное – непоправимо.
Губы ее ломаются, но голос холоден и от этого голоса Бейлу становится не по себе:
– Лучше бы меня арестовали.
– А дети?
– Было бы все то же самое.
– Только воспитывались бы они в приюте!
– А не случись того, что случилось – они бы воспитывались в Храме. Теперь я понимаю, чего так боялся их отец. А я снова ошиблась с приоритетами – дорого и непоправимо. В обычном приюте они хотя бы знали, кто их родители.
– С тобой сложно. Очень сложно.
– Нет, не заставляю.
«Ни истерик, ни ярости. Тихое безумие. Может, попросить врача осмотреть ее?»
Падме Амидала Скайуокер снова улыбнулась, как будто прочтя его мысли. Бейл Органа содрогнулся – и в очередной раз спросил себя – был ли он прав, послушав Оби-Вана. Тот говорил хорошо и, главное, правдиво – здесь вице-короля было сложно провести. Но это была ЕГО правда. Теперь, несколько лет спустя, мужчина задумался – а насколько правда джедаев соответствовала истине? Потому что все эти годы у него перед глазами была другая «правда» – Падме. Отстраненная, саркастичная – напоминающая надломленное дерево, обреченное на смерть. Когда-то он верил, что время лечит. Теперь спрашивал себя, не должен ли он был лечь костьми – но не позволить Кеноби сделать то, что он сделал.
«На тебе нет вины».
«Ошибаешься, Падме. Мне тоже есть от чего страдать. И главное – я уже не могу прикрываться иллюзией «хотелось, как лучше». Просто потому, что лучше не стало, а я обречен нести этот груз до скончания дней. Ведь, к сожалению, правда уже ничему не поможет».
И, поддавшись порыву, Бейл швырнул голокристалл в равнодушное зеркало. Отражение Падме рассыпалось на кусочки, как и его жизнь, а оригинал даже не вздрогнул.
ГЛАВА 16. НОВЫЙ ПЕРСОНАЖ
Люк Скайуокер проснулся от шума: ночь взорвалась звуком сирены. Он высунулся из каюты и увидел, что все бегут в одном направлении... неужели нападение? Да нет, не похоже. Все, конечно, бегут, но вовсе не на боевые посты. Что же случилось? Молодой человек из любопытства присоединился к военным и вскоре понял, что они спешили на почетное построение в главном ангаре. Прилетел сам министр обороны... сначала персонал помусолил слух об инспекции, а потом переключился на корабль Пестажа. Это было нечто на грани фантастики: столь крупных флагманов в Галактике еще не было. Трудно было судить насколько он больше «Девастатора» с борта самого ИЗР, но кто-то утверждал, что аж в десять раз! И это техническое чудо передали Вейдеру. Чуть ли не подарили, причем министр обороны при этом еще и поклонился! Кто же по званию его попечитель? Каково место «друга Энекина» в Империи?
Люк переступил с ноги на ногу, постаравшись сделать это как можно незаметнее. Он не привык вот так стоять по стойке смирно...
Рука Линнарда незаметно легла на плечо, и Скайуокер мимолетно удивился, когда это врач успел подойти:
– Тише, тише... без шума. Сейчас они пойдут осматривать корабль, и можно будет улизнуть. А пока – терпи, раз пришел. Церемонии, ситх их возьми.
Но «улизнуть» у молодого человека не получилось. Как только министр обороны с Вейдером и старшими офицерами отправились на новое судно, а военные стали расходиться, к ним приблизился человек в сером балахоне. Несмотря на почтенный возраст (а Люк видел болезненно белое лицо, испещренное морщинками), двигался он очень легко и пластично, напоминая ботана или акробата... Эта походка, не гармонировала с лицом, будто бы молодой человек надел старческую маску. Естественно, что Люк заинтересовался феноменом, а потом бежать было уже поздно. Этот старый-молодой незнакомец приблизился очень быстро.
«Все-таки старик»,- определил Скайуокер, глядя на высохшие кисти рук подошедшего.
– Мальчик мой, – удивительный незнакомец
То ли вопрос, то ли констатация – не разберешь. А ведь он всегда тонко чувствовал такие вещи.
– Нет, – отозвался Люк, ощущая как Линнард, судорожно стиснул рукой его плечо. Наверное, узнал, но решил не подавать виду. Ха! Как бы не так! У нового персонажа были другие планы.
– Зейн, сколько лет! – старик в сером порывисто сжал доктора в объятиях. Всего на секунду – и тут же повернулся к юноше. «Церемонии», – припомнил последний слова Линнарда. Вероятно, так и положено.
Незнакомец, не давая медику заговорить, обратился уже к Скайуокеру:
– Ты не прогуляешься со мной по кораблю? Старику одна радость – побыть с молодежью. Увы, мне редко выпадает такая возможность. Лентяй, ретроград и домосед – вот мой диагноз. Медработник подтвердит, – на это врач как-то странно хмыкнул, но Люку было недосуг копаться в подтекстах. Эти двое играли в собственные игры, начатые не вчера, так что едва ли фермеру с Татуина стоило туда лезть, не зная правила. А вот узнать что-нибудь самому...
– Конечно, сэр, – кивнул Люк и, увидев, как незнакомец покачнулся, («перелет плюс возраст», – мелькнула мысль), протянул ему руку, – пойдемте.
Увидев этот жест, Линнард глубоко, со всхлипом вздохнул, но старик даже не повернул головы. Охотно вцепившись Люку в локоть и разом постарев лет на двадцать, он засеменил за юношей типичной старческой походкой.
Доктору осталось лишь проводить странную парочку глазами... вспоминая то, что Владыка прошипел ему на ухо, пока приветствовал: «Только влезь...»
Мда... Видимо, Люку придется стать Вейдером-младшим... независимо от желания. Как своего, так и Вейдера-старшего.
«Да будет так, как пожелает Император», – всплыла в памяти ритуальная фраза, вот уже двадцать лет заканчивающая все важные собрания. На сей раз, эти желания высказаны прямо и недвусмысленно. Осмелится ли он?..
«Сейчас – нет, – со вздохом признался себе Линнард. – Политика – политикой, но глупо становиться на пути лавины: собьет, закрутит и похоронит без всяких усилий. Перечить – нельзя, но можно... намекнуть. Люк – слишком чистая душа, чтобы просто бросить его ворнскрам на съедение, – даже если твоя трусость логично обоснованна». Он предупредит. А уж выбор в любом случае будет за мальчиком. Нельзя прожить жизнь за другого, – Император это понимает».
Линнард невесело ухмыльнулся: планируется интересная партия. Тем более пикантная, что часть участников не имеют понятия о правилах. Что ж... так, наверное, интереснее.
– А тут нет ничего любопытнее этого коридора? – ворчливо поинтересовался старик.
Интонация была не так занимательна, как то, что заключалось за ней. Прежде всего, от пожилого незнакомца, навязавшего юноше свое общество, шел интересный фон. Люк сразу это ощутил, но не сразу почувствовал, какой. А потом долго не мог найти аналогию. Очевидным было только одно: такой человек попадался ему впервые.
– Это же военный объект, – механически пояснил юноша, – здесь служат не ради развлечений.
Собеседник иронично хмыкнул, но оспаривать заключение не стал. По крайней мере, напрямую.
– Вот поэтому люди такие хмурые... или стараются походить на главкома? – в вопросе содержалась ехидца, но Скайуокер не слышал его: Сознание, наконец-то, отыскало в памяти ассоциацию из жизни на Татуине: смерч, наблюдаемый издалека. Когда смотришь за линию горизонта на одинокий столп пыли, то он кажется безобидным. Столь опрометчивое мнение возникает только оттого, что не видно как легко вихревой поток тянет вверх многотонные предметы, будто легкие крупинки песка. Оттого, что не слышно воя. Стихия, опасная и непредсказуемая... и при этом – очаровательная в своей спонтанности.