Последнее предупреждение
Шрифт:
– Просьбу? Вы удивляете меня вторично. Неужели одного совместного антиимперского действия достаточно, чтобы вас стали – просить? – Линнард побледнел, а Палпатин продолжил, не меняя тона: – Насколько я помню, раньше вы предпочитали предписывать, а он – приказывать.
– Люди меняются.
– Куда меньше, чем принято считать. Чаще меняются обстоятельства. И люди показывают себя с новой стороны, – Император уселся в диагностическое кресло и посмотрел на врача снизу вверх. – Так что же мне с вами сделать, капитан?
– Значит, вы назначили меня командовать
Холодная улыбка в роли ответа.
– Парадоксальная ситуация, Зейн. Вы заслужили урок, но так и не поняли, в чем он заключается.
– Значит, мое наказание – ответственность?
– Совершенно верно. Легко обличать, если ничего не решаешь напрямую. Ваш ход со «Звездой» – был выигрышным. Но мне почему-то кажется, что в нем было больше эмоций, чем расчета. Так?
– Да, – в такой ситуации Линнард счел просто глупым отпираться.
– В политике, друг мой, мы мало полагаемся на чувства. С точки зрения аналитиков ваш поступок был очень – неожиданным. Именно поэтому мы смогли застать противника врасплох. Но сражения редко выигрываются одним ходом, как правило, этому предшествует масса подготовки, и тщательные расчеты. Хочу, чтобы вы поняли, – вам просто повезло. Я получил от ситуации массу выгод, так что грех жаловаться. Но, если подобные действия станут привычкой, – в кабинете словно повеяло холодом, – разве вы не предостерегали Люка от меня?
– Предостерегал от слепого доверия, – говорить не хотелось, но ложь или молчание Повелителю казались чем-то немыслимым. Особенно сейчас, когда в желтых глазах не осталось ни капли старческой доброты. Его внешность – лишь маска, под которой скрывается холодный и расчетливый ум. И, несмотря на опасность, Зейн не жалел о том, что поговорил с мальчиком. Сам он бы многое отдал, чтобы не попасться на личину «доброго дедушки», которую Палпатин примерил перед Люком.
– Думаешь, я ему лгал? – внезапно перейдя на «ты», откликнулся Император на мысли подчиненного. От этой привычки порой становилось неуютно, но – Линнарду ведь нечего скрывать.
– Вы опасны и непредсказуемы. Когда вы шутите со мной или Вейдером, мы хорошо знаем, когда эти шутки заканчиваются. А мальчик – нет. Он слишком наивен для общения с ситхами. И я боюсь, чем обернется подобное доверие – для него.
– Почему? Разве Люк что-то планирует за моей спиной? Или – вы так уверовали в переменчивость монаршей натуры, что не думаете, что я могу быть искренен? – Сидиус казался столь уязвленным, что даже сбился с третьего лица. Впервые назвал себя «Императором». Однако если Линнард был все же готов увидеть человека в Вейдере, то видеть его Повелителе было как-то страшно. Возможно, с непривычки, но...
– Если честно, то вы не ассоциируетесь с искренностью. Скорее, с коварством.
Сказал – и сразу захотелось зажмуриться. Под взглядом старика врач начал ощущать себя какой-то букашкой, которую без стеснения разглядывают в микроскоп. Скверное ощущение. Секунда, три, пять – а потом все закончилось.
– Наверное, я слишком вас запугал, –
– Простите, Ваше Величество – нам?
– Именно так. И впредь, называй меня «Сид». Будет жаль испортить мой отдых вашим приступом чинопочитания.
– Как прикажите... Сид.
Сказал «Сид», но прозвучало, как «Лорд». Дарт Сидиус, Лорд ситхов и правитель Галактической Империи молча улыбнулся иронии. Достигнув всего, чего желал, он вынужден прятаться за прозвищем. И Линнард... врач не понимает, как это приятно: человек, доверчиво принимающий такую ложь. Слушающий тебя не потому, что ты Император, а потому, что – интересно.
«Вы, конечно правы насчет коварства, дорогие последователи. Но Люк, такой, как он есть, дает мне слишком много. Возвращает вкус жизни – и вкус общения. В нем слишком много искренности – столько, что хватает даже на ситхов. Он слишком хорош, чтобы сломать подобную веру из минутной прихоти. Такая жестокость хороша у обывателей, ведь они мыслят слишком мелко для настоящей мести. У Лордов – не так. Зачем Императору упиваться страданиями невинного, если вокруг полно более достойных объектов? Мальчик, пока ты таков, как есть, я не причиню тебе вреда. Но Линнард прав: люди бывают разные. И, к сожалению, скоро тебе придется повзрослеть. Так что слушай врача, внимательно слушай. Тогда, возможно, в процессе взросления ты не потеряешь столько жизни. Как твой отец».
В коридоре царила суматоха. Мимо пробежал Этьен Смоу, тот молодой летейнант, который в первый день был проводником Люка.
– Что случилось? – окликнул его Скайуокер.
– Срочный приказ. Доукомплектовка флагмана. Часть людей переводят туда.
– И тебя?
Радостно:
– Да. А тебя?
– А я остаюсь, – грустно произнес Люк. Он ощущал, что команду флагмана ждали приключения, в то время как его – рядовой полет до столицы. А еще он понял, что хотел бы остаться рядом с опекуном.
– Мне нужно спешить. Удачи, Люк.
– Удачи! Еще увидимся.
Спать не хотелось, и Люк поплелся к маленькому ангару, расположенному в передней части разрушителя. Там было безмятежно и комфортно. Ряд шаттлов высшего командного состава «Девастатора» на темном дюрастиле казался безупречно белым. Обзорные экраны, в которых круглосуточно наблюдалась звездная ночь. На это можно было смотреть часами. В ангаре находилось несколько диспетчеров, и иногда появлялись технические дроиды. Диспетчерам было безразлично присутствие постороннего, только бы не мешался и не предпринимал ничего незаконного. А уж «техникам» и подавно. Самому Люку ни первые, ни вторые нисколько не мешали. Даже напротив – мерный шум работающих «техников» звучал как музыка.