Последнее предупреждение
Шрифт:
Но если вдуматься, кого мы ни встретим, никто не знает. Так что она не исключение.
— Меня зовут доктор Бриджит Двайер, — девушка шагнула вперед и протянула руку. По-моему, для доктора она еще совсем желторотая.
— А я Макс, — я пожимаю ее протянутую руку. Клянусь, она при этом смотрит на меня, как ребенок на сахарную вату. Но моя рука оказывается самой обыкновенной мозолистой рукой, и восхищение в ее глазах гаснет. — А что это за научное путешествие?
Она кивнула на
— Я вам в полете все расскажу.
Э-э-э. Так не пойдет.
— Нельзя ли рассказать ДО полета, — вежливо прошу я. Конечно, мамины рекомендации и все такое, но это отнюдь не значит, что у меня началось размягчение мозгов и я на все согласна без вопросов.
Поскольку это наше первое общение с доктором Двайер, даю ей время немного попривыкнуть к тому, с кем ей пришлось иметь дело.
— А то мы можем здесь и расстаться.
— Доктор Мартинез, — она кивнула в мамину сторону, — порекомендовала вас для участия в спасательной операции.
— Пожалуйста, поясните, — я скрестила руки на груди, чувствуя, как за моей спиной стая внимательно сканирует территорию на предмет неожиданных опасностей и нападений. — Что или кого мы с вами будем спасать?
— Мир.
27
Не знаю, дорогие мои читатели, кто из вас летал когда-нибудь на частном самолете. Клянусь вам, частный самолет — редкостная роскошь.
— Это самолет-младенец, — шепчет мне на ухо Ангел, едва мы вошли внутрь. Здесь и вправду все похоже на кукольный дом. — Когда он вырастет, он станет боингом семьсот сорок семь.
Маленький-то он маленький, но ужасно комфортабельный. Здесь все так же удобно, как и в том самолете, в котором нас доставили в Вашингтон. Большой, плоский телеэкран, мягкие диваны и кресла, под ногами пушистый ковер, на окнах настоящие занавески. Никакого сравнения с нашей обычной «средой обитания».
Мама осталась на земле. Прощаться с ней снова было трудно. Никак мне не привыкнуть к нашим расставаниям.
Клык сперва вошел в салон, все проверил и дал мне знать:
— Заходите. Полный порядок.
Газ и Игги рванули вперед и первым делом ринулись в кабину пилота. Открыли дверь показать мне ошеломленных капитана, его помощника и штурмана. Ни один из них не показался мне подозрительным. Тотал забегал вокруг, обнюхивая все подряд. Считай, дорогой читатель, меня полной идиоткой, но мне от этого на душе стало спокойнее.
Макс, не психуй, — говорит Голос, — все это часть общей картины мира. Вас будут использовать. Но на сей раз во имя доброго дела.
«Раз „во имя доброго“, это меняет ситуацию, — думаю я саркастически. —
На это Голос молчит, оставляя мой сарказм без внимания.
— Пожалуйста, садитесь, располагайтесь, — говорит доктор Двайер. Как будто можно остаться стоять на взлете. — Пристегните привязные ремни. Но только на время взлета. Как только мы наберем высоту, можно будет поесть.
Стая пристегивается. Так же пристегивается и доктор Двайер.
— А чей это самолет? — спрашиваю я.
Она поднимает глаза:
— Нино Пиерпонта.
Я присвистнула. Всем известно, что Нино Пиерпонт — самый богатый человек на свете, богаче, чем многие страны, чем любая компания-корпорация, чем любая другая семья в мире. А значит, мы или в хороших руках, или в полной ж… Третьего не дано. Ладно, теперь отступать некуда, а дальше — время покажет. Надеюсь, мама знала, во что она нас впутывает.
Тотал прыгнул на диван, и Ангел пристегнула на нем ремень. Доктор Двайер внимательно за ней наблюдает, и я вижу, что глаза ее остановились на оттопыренной на спине куртке Ангела. Точно она надеется, что крылья ее вот-вот распахнутся.
— Ну и куда же мы направляемся? — осторожно интересуюсь я. — Пожалуйста, скажите, что в теплые края. За последнюю зиму холода нам хватило на всю оставшуюся жизнь.
— В Южную Америку, — отвечает доктор Двайер, старательно отводя от меня глаза. — В Аргентину.
— В джунгли? — гадаю я. — В Аргентине, по-моему, тепло?
Вот где немного образования, пусть даже и самого среднего, вполне могло бы мне пригодиться. Как-то мне в последнее время все чаще становится неуютно от моего невежества.
— Нет, — говорит доктор Двайер. — В Аргентине мы пересядем на корабль.
— На корабль? И дальше куда? — ошарашенно спрашивает Клык.
— Как насчет пообедать? — не отвечая, она отстегивает ремень и поднимается на ноги.
Мы с Клыком переглядываемся и согласно друг другу киваем.
Внимание. Надо быть настороже.
28
— Мы что, уже прилетели? — брюзжит Тотал, когда я беру его на руки.
В Аргентине ночь. Запереть на много часов шестерых детей-птиц в крошечном самолетике было большой ошибкой. С каждым следующим часом этого длинного перелета все мы дергаемся и психуем все больше и больше. Наконец, едва только мы опустились в Сан Джулиане, как Газзи так дернул через запасной выход, что надувной трап пришел в действие, а все сирены заорали как сумасшедшие.