Последнее пророчество
Шрифт:
— Моя мать проплакала весь день. Я тоже буду плакать, я знаю это. Итак, прежде всего запомни: шаги должны быть маленькими. Вот такими.
Йоди тяжело шагнула вперед.
— Каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед, жених тоже делает шаг. Ты же не хочешь столкнуться с ним лоб в лоб? Я видела свадьбы, где в комнате не хватало места для пяти шагов. А ты ведь знаешь, что это значит!
— Нет, мама. Что это значит?
— Что один из вас умрет на десять лет раньше другого. Каждый шаг означает десять лет совместной жизни. Итак, давай
Они встали друг напротив друга в большой комнате королевского экипажа.
— Руки перед собой, пальцы переплетены. Глаза в пол.
Сирей сделала, как велели.
— Он шагает вперед, затем ты. Так. Опять ты.
Сирей продвинулась вперед на шаг.
— Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
— А почему я не должна поднимать глаз?
— В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
— Ты ведь не подчиняешься папе.
— Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
— До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
— Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
— Но ты любила его?
— Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
— А если бы он не понравился тебе?
— Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
— Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
— Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
— Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
— Я всего лишь должна сказать «да»?
— Ты говоришь «да», дорогая. И ты — его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
— Ну, детка… Ничего-ничего.
— Мама, — сказала Йодилла мгновение спустя. — Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
— Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
— Кесс, дорогая, ты не спишь?
— Нет.
— Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
— Хотелось, — отвечала Кестрель. — Все время хотелось.
— Но ты никогда не осмеливалась?
— Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
— Ты вернулась домой?
— Да.
— А
— Нет. Все изменилось.
— Это хорошо или плохо?
— Точно не знаю. — Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. — Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
— Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
— Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
— Кесс, — прозвучал голос Сирей из темноты. — Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.
Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.
— Может, тебе стоит поговорить с родителями?
— Они скажут, что выйти замуж — мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.
— Ну, ладно, — сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, — ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?
— Может быть. — Голос Сирей звучал тихо и печально. — Но я в это не верю.
Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.
— Мы ведь по-прежнему друзья, да?
— Конечно! И навсегда!
— Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.
— Тайный знак для чего?
— Чтобы напоминать друг другу, что мы — друзья.
— Ах! Как здорово! А что это за знак?
— Когда мы будем на людях, — сказала Кестрель, — и не сможем говорить, потому что ты — принцесса, а я — служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти — это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.
— Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?
— Точно такой же.
Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.
— Я делаю это сейчас. А ты?
— И я.
— Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.
— И у меня тоже.
— Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты — моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.
На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.