Последнее убийство (Сборник)
Шрифт:
Первой работой в Нью-Йорке была работа в издательстве. Сам управляющий сулил ему завидную карьеру. Но больше чем на две недели его не хватило. Потом он работал в универмаге в отделе мужской одежды. Единственной причиной его ухода оттуда через месяц было то, что он мог покупать себе одежду только со скидкой в двадцать процентов.
В конце августа, после пятимесячного пребывания в Нью-Йорке, сменив шесть мест работы, он понял, что он один из многих, а успеха нет и в помине. Он сидел в меблированной комнате и занимался самоанализом. Он решил, что если не нашел то, что ему нужно, в первых шести случаях,
В сентябре он поступил в драматическую школу, воспользовавшись законом о льготах для демобилизованных. Вначале преподаватели возлагали на него большие надежды: он был умен, красив, у него был хорошо поставленный голос, хотя в нем и слышался новоанглийский акцент. Он тоже вначале надеялся на многое. Потом понял, что быть актером не так-то просто, для этого надо много трудиться и учиться. «Посмотрите на эту фотографию и выразите эмоции, которые у вас возникают при виде ее»—эти упражнения казались ему смешными. Единственный предмет, который он одобрял,— это дикция. Слово «акцент», примененное по отношению к нему, казалось ему чудовищной ошибкой.
В декабре свой двадцать второй день рождения он отметил у привлекательной вдовы. Ей было под сорок, но у нее было много денег. Встретились они на углу Пятой авеню и Пятьдесят пятой улицы — вполне романтично, как они решили позже. В ожидании автобуса она поскользнулась на краю тротуара и упала прямо в его объятия. Она была смущена и растеряна. Он сделал несколько шутливых замечаний насчет возможности попасть под машину, а потом они отправились в бар, где выпили по два мартини, за которые он расплатился чеком. В последующие дни они посещали выставки и кино и обедали в ресторанах. Он снова расплачивался чеками, но уже не своими.
Их привязанность продолжалась несколько месяцев, и за это время он отвык от драматической школы и посвящал свое время ей, сопровождая по магазинам, куда она ходила только ради него. Сперва он испытывал нечто вроде смущения, видимо из-за разницы в возрасте, но вскоре это прошло. Однако эта связь его не удовлетворяла по двум причинам: во-первых, несмотря на то что у нее было очень привлекательно лицо, тело, к несчастью, не отличалось привлекательностью; во-вторых, и что гораздо важнее, он узнал от лифтера ее дома, что был одним из многих молодых людей, которые регулярно менялись. Он подумал, что и такое положение не имеет надежного будущего. Месяцев через пять, заметив, что она стала проявлять меньший интерес к тому, как он проводит свое свободное время, он заявил, что возвращается домой, так как его мать смертельно больна.
Домой он вернулся, с трудом расплатившись за свои костюмы и заложив часы. Он вернулся рано утром в июле, утешая себя, что вдова немолода, некрасива и непостоянна, а для брака это не подходит.
Потом он изменил свои планы. Он решил поступить в колледж. Летом он работал в галантерейном магазине. Хотя закон о льготах и давал ему возможность платить за обучение и как-то жить, он хотел жить очень хорошо. Он решил получить высшее образование.
Наконец он выбрал Университет Стоддарда в Блю Ривер, Айова, при котором было нечто вроде клуба для детей богатых
В конце первого курса он познакомился с очаровательной девушкой, студенткой последнего курса. Ее отец, был вице-президентом какого-то международного концерна. Они вместе гуляли, ходили на лекции и вместе спали. В мае она сказала ему, что помолвлена, что ее парень вернулся домой и она надеется, что он не будет сильно переживать.
На втором курсе он познакомился с Дороти Кингшип.
Глава 3
Он принес две таблетки, две сероватые таблетки, которые достал у Герми Годсена. Они стоили ему пять долларов.
В восемь часов он встретился с Дороти на их обычном месте, на скамейке в центре широкого сквера, между аптекой и «Файн Артс». Когда он появился там, Дороти уже ждала его. Ее руки лежали на коленях, на плечи небрежно было наброшено пальто, для защиты от апрельской прохлады. Уличный фонарь бросал на ее лицо тени.
Он сел рядом и поцеловал ее в щеку. Она нежно приветствовала его. Из окон домов на них падали прямоугольники света, из «Файн Артс» звучала музыка.
— Я получил их,— сказал он.
Мимо прошла парочка, но увидев, что скамейка занята, вернулась назад.
— Боже мой, все занято!—донесся до них девичий голос.
Он достал из кармана конверт и вложил его в руку Дороти. Ее пальцы нащупали две таблетки.
— Прими сразу обе,— объяснил он.— Ты почувствуешь небольшой жар и тошноту.
Она убрала конверт в карман пальто.
— Что в них?
— Хинин и что-то еще, я не знаю.— Он помолчал,— Они не повредят тебе.
Он заглянул ей в лицо и увидел, что она смотрит в сторону «Файн Артс». Он проследил за ее взглядом. Где-то вдали мерцал красный свет. Там находился радиотранслятор. Он стоял на вершине холма и возвышался над Блю Ривер. А у его подножия расположилось здание муниципалитета, где выдавались свидетельства о браке.
«Интересно,— подумал он,— смотрит ли она туда с намеком или ее просто привлекает красный свет в темноте».
Он взял ее руки в свои, они были холодные.
— Не беспокойся, Дорри. Все будет в порядке.
Несколько минут они сидели молча, а потом она предложила:
— Я бы хотела сходить сегодня в кино.
— Прости, но у меня сегодня большое домашнее задание по испанскому.
— Пойдем, я помогу тебе.
— Ты хочешь избаловать меня?
Они вернулись на территорию университетского городка. Возле невысокого современного здания женского общежития поцеловались перед расставанием.
— Увидимся завтра в аудитории,— проговорил он.
Она кивнула и снова поцеловала его. Ее била дрожь.
— Слушай, малышка, ничего ужасного в этом нет. Если они не помогут, мы поженимся. Выше голову. Любовь преодолевает все.
Она ждала от него большего.
— Я люблю тебя,— сказал он и поцеловал ее. Когда их губы разъединились, на ее губах была слабая усмешка.
— Спокойной ночи, малышка,— попрощался он.
Он вернулся в свою комнату, но заниматься испанским не смог. Сел за стол и, уронив голову на руки, задумался о таблетках. О боже! Они должны помочь! Они помогут!