Последнее воплощение
Шрифт:
— Комета, доченька, побереги себя, деточка! — громоподобно рычала матушка Гордола.
Но девушка уже ощутила упоение схваткой. Ей казалось, что все остальные — и люди, и нелюди — двигаются словно в замедленном темпе. Сама же Комета словно находилась одновременно в нескольких местах.
То ли благодаря ее вмешательству, то ли из-за дружного натиска нелюдей битва стала затихать. Солдаты бросали свое оружие и сдавались на милость победителей. Нелюди никогда не добивали безоружных и раненых. Так что вскоре Комета и деревенские жители стали обладателями
Нелюди потеряли всего двоих кентавров, одного горного копателя и трех женщин-древоточиц. Женщины остались бы живы, если бы послушались Комету и остались в домах. Но общее воодушевление погнало в бой всех жителей деревни, так что девушка не собиралась ставить это в вину своим товарищам по оружию.
После победы, как это обычно бывает, возникло вопросов больше, чем до начала сражения. Главными были два: «Что делась с пленными?» и «Что делать с погибшими людьми?»
Уставшие, но счастливые нелюди-победители устроили совет прямо на поле боя перед трактиром.
Комета, словно происходящее больше ее не касалось, уселась неподалеку прямо на землю. Пучком сорванной травы она вначале стерла со шпаги и с кинжала человеческую кровь. Зачем, подобрав подходящий камешек, начала затачивать клинки, заравнивать зазубрины и щербины на лезвиях.
За этим занятием и застал девушку Хрумпин.
— Комета, твоего слова ждут и нелюди, и люди, — сказал кентавр. — Сегодня ты не только добыла победу, но и взяла на себя ответственность за жизнь многих существ. Теперь ты должна продолжить начатое дело.
— Ладно, раз должна, значит, продолжу, — Комета нехотя встала.
Жители деревни смотрели на нее с преданностью и восхищением, но девушка почему-то не чувствовала радости. Пленные солдаты со страхом и трепетом взирали на предводительницу нелюдей, но и это не доставляло Комете удовольствия. После победы она ощущала не подъем и восторг, а усталость и опустошенность.
— Скажи, Комета, что нам делать с людьми? — от имени всех деревенских жителей спросил старый древоточец.
Девушка медленно осмотрела оставшихся в живых солдат и мрачно произнесла:
— Отрубите им головы, насадите на колья и выставьте вдоль дороги. Пусть другие захватчики трижды подумают, прежде чем нападать на нашу деревню.
Подобное предложение повергло в шок не только людей, но и соратников Кометы.
— Мы не можем становиться такими же жестокими и кровожадными, как люди! — воскликнул один из горных копателей.
Поняв, что переборщила, девушка попыталась улыбнуться:
— Я пошутила. Извините, если шутка вышла неудачной. Я слишком устала, чтобы думать о судьбе людей. Делайте с ними, что хотите. Но помните: на этот раз мы победили, но война еще не закончена. Люди вернутся.
Древоточец тоже улыбнулся, словно по-достоинству оценил шутку Кометы, и сказал:
— Мы хотим, чтобы люди похоронили своих мертвецов по своему
Комета пожала плечами:
— Делайте, как считаете нужным. Мне сейчас все равно.
Она демонстративно повернулась спиной к собранию, уселась на землю и продолжила заточку шпаги.
Матушка Гордола направилась было к ней, но Хрумпин остановил ее движением руки. Кентавр подошел к сидящей девушке и несколько минут постоял рядом с ней, глядя, как она водит камнем по лезвию.
Наконец, Хрумпин прервал молчание:
— Тебе очень плохо?
Комета ничего не ответила, лишь слегка кивнула головой, не прерывая работы.
— Чего бы ты сейчас хотела? — спросил кентавр.
Комета передернула плечами.
— Ты бы хотела, чтобы ничего этого не было? — предположил Хрумпин. — Ни войны, ни сражения, ни смерти?
Комета никак не прореагировала на этот вопрос.
Кентавр перевел разговор на другую тему:
— Что ты собираешься делать дальше?
Камешек в руке Кометы на секунду приостановил свое движение по клинку, но затем работа возобновилась в том же размеренном спокойном ритме.
— Ты хочешь остаться в этой деревне?
Девушка задумалась и отрицательно покачала головой.
— Ты хочешь чего-то большего для себя?
Комета, наконец, ответила:
— Я чувствую, что этот мир слишком мал для меня.
Сказав это, она вдруг вновь ощутила укол какого-то едва различимого воспоминания. Эту фразу она уже слышала или произносила ее сама в одной из прежних жизней. Но почему-то Комета боялась более глубоких воспоминаний. Они, как огонь, согревали ее, давали силы и энергию, но при более тесном контакте могли обжечь или даже испепелить.
— Я так и думал, — произнес Хрумпин, не понимая причин задумчивости Кометы. — Тебя ждут великие свершения и славные победы. Я прибыл в горную страну, чтобы набрать добровольцев в армию, но нашел нечто гораздо более ценное — тебя, Комета. Я уверен, ты — самое настоящее «светлое воплощение». Ты возглавишь нашу армию в войне против людей и приведешь нас к победе.
— А почему бы и нет? — как бы про себя тихо произнесла Комета, все еще пытаясь разобраться в своих мыслях и воспоминаниях.
Кентавр, как и прочие нелюди, не был склонен к рефлексии, поэтому сразу начал строить планы:
— Итак, решено. Завтра утром мы отправляемся в Холмогорье. Махир поправится и соберет по окрестным деревням нужное количество добровольцев. Ты же должна как можно скорее появиться в штабе нашей армии. От тебя зависит будущее нашего мира.
Внезапно позади раздался голос матушки Гордолы:
— Свою дочку я никуда не отпущу!
Горная копательница неслышно подошла сзади и слышала окончание разговора.
Комета порывисто вскочила и бросилась на шею своей приемной матери:
— Я должна идти с Хрумпином! Это не мой выбор, это — моя судьба!