Последнее воплощение

Белозеров Антон

Молодые люди смешались с толпой возле парадных ворот. Найя еще раз оглянулась, чтобы проверить, как идут дела у Гейта. Тот с блеском выполнил свое поручение. Девушка увидела, как вокруг держащегося за живот брата суетятся родители, Раймилна и придворные лекари. Гейт то стонал, то сгибался вдвое, то прыгал на месте. О Найе и ее спутнике на время забыли.

— Направо, быстрее, — Найе не пришлось долго упрашивать Гензо.

Держась за руки, влюбленные скользнули в тень от стены и побежали вверх по лестнице, ведущей на одну из башен. Казалось,

их никто не заметил. И вскоре молодые люди очутились на верхней площадке, откуда открывался великолепный вид на вечернее море.

В городе, в порту и на кораблях уже зажгли фонари, так что сверху казалось, будто тысячи светлячков высыпали на побережье, чтобы после жаркого дня искупаться в прохладной воде.

— Жалко, что отсюда не видно нашего лагеря, — сказал Гензо, внимательно осматриваясь вокруг.

— С той стороны замка, что обращена к суше, сейчас удвоены сторожевые посты. Нас бы там сразу заметили. А тут мы можем спокойно побыть вдвоем.

— Значит, со стороны моря часовых нет?

— А зачем они тут? Пока зиганьеры находятся возле города, отец в первую очередь заботится о защите другой стороны… Ой, я тебя не обидела?

— Да нет, не обидела. Я понимаю, что старинное недоверие не может исчезнуть за несколько лет. Вам, морским людям, везде чудятся враги…

— Только не мне! — перебила его Найя.

— Да, — пылко согласился Гензо, пожимая ладони девушки. — Ты необыкновенная, не такая, как все.

 — Ты правда так считаешь? — хотя юную баронессу никто никогда не обучал науке кокетства, нужные слова и интонации приходили сами.

— Да, правда, — произнес зиганьер, мягко, но вместе с тем властно притягивая Найю к себе.

Она попыталась робко воспротивиться:

— Что ты делаешь, Гензо?

Гензо быстро и с жаром заговорил:

— Помнишь нашу первую встречу пять лет назад? Всего один день мы провели вместе, а я с тех пор ни на секунду не терял твоего образа, запечатлевшегося в моей душе. Я мысленно рисовал его на звездном небе, в зарослях цветущего ковыля, в дуновении ветра, в пении птиц. И вот я вновь встретил тебя. Сегодня я стал самым счастливым человеком на свете. Сегодня я понял, для чего живу. Я живу для тебя, Найя… любимая… Вот видишь, я все таки смог произнести это слово. Теперь я в твоей власти. Прикажешь ли ты мне оставить тебя и никогда больше не появляться?

— Нет, — прошептали губы девушки.

— О-о-о! — воскликнул зиганьер. — Неужели твой ответ дает мне надежду на обретение блаженства? Неужели я — недостойный дикий житель степей — могу рассчитывать на то, что самая прекрасная в мире девушка обратит на меня внимание? — В глазах Гензо пылало пламя страсти. — Или же меня вознесут превыше всех живущих, дозволив не только любить… но и быть любимым?

Найя еле слышно выдохнула:

— Да.

— Я не верю своим ушам, — глаза Гензо заблестели от слез счастья.

— Да, — чуть более твердо произнесла Найя.

Сознание девушки кружилось в сверкающем вихре, мысли путались, перед

глазами все плыло. Словно во сне, она видела приближающееся лицо Гензо, чувствовала его дыхание на своих щеках. Зная, что должно произойти вслед за объяснением в любви, она открыла рот и подставила губы для первого в жизни поцелуя…

…Но вечернюю тишину нарушил звон стали и топот тяжелой обуви. Найя и Гензо отпрянули друг от друга, словно злоумышленники, застигнутые на месте преступления. Через несколько мгновений на башне появились барон Гайан Кайдавар, дружинник Кайл Вайнар, Старший Табунщик Гельн Беньтиат, матрона Раймилна и еще трое стражников из морского народа.

Найя почувствовала, как напрягся Гензо. Так готовится к прыжку тигр, окруженный стаей волков.

Гельн Беньтиат, видимо, хорошо знал своего сына, так как сразу же приказал:

— Не двигайся, Гензо! Не двигайся и не произноси ни слова. Владетельный дюк барон Кайдавар в милости своей позволит тебе покинуть замок в целости и невредимости. Но только при условии, что ты никогда больше не попадешься ему на глаза. Закон гостеприимства морского народа слишком мягок. Но в нашем лагере я накажу тебя соей властью — не только властью отца, но и властью Старшего Табунщика.

Гензо сник и покорился.

Кайл Вайнар заботливо спросил у Найи:

— С тобой ничего не случилось?

Девушка не произнесла ни слова, но одарила дружинника ненавидящим испепеляющим взглядом. Она поняла, кто их выследил. Она не собиралась прощать Кайла.

Матрона Раймилна строго произнесла:

— Наследная баронесса Найя Кайдавар, немедленно проследуйте в свои покои!

Девушка подумала про себя, что и с этим Чудовищем она тоже когда-нибудь поквитается. Но самым тяжелым для Найи было то, что ее отец не произнес ни слова. Он просто стоял и смотрел на свою дочь. И непонятно было, осуждает ли он ее, презирает или жалеет.

Перед тем, как спуститься по лестнице следом за Старшим Табунщиком, Гензо посмотрел в глаза Найи таким взглядом, каким смотрит в последний раз на солнце узник, ведомый на смертную казнь. Девушка в ответ постаралась подбодрить его легким кивком головы, хотя у нее самой в душе разлилась черная бездна горести.

За зиганьерами пошли воины морского народа под предводительством Кайла Вайнара. И только потом начали спускаться барон с дочерью и матрона. Внизу Гайан Кайдавар, продолжая молчать, опустил голову и побрел по двору замка.

— Вот видишь, сколько горя ты причинила своим родителям, — прошипела Раймилна.

Найя не могла ответить ей колкостью, так как боялась, что голос дрогнет или предательски сорвется. Поэтому она молча дошла до своих покоев. За спиной девушки захлопнулась дверь, и в замочной скважине несколько раз повернулся большой кованый ключ.

Найя вновь оказалась взаперти, так же, как и пять лет назад. Она упала на кровать, и рыдания сотрясли ее тело. От выплаканных слез стало немного легче, и обессилевшая девушка заснула.