Последние часы. Книга II. Железная цепь

Клэр Кассандра

– Ты собираешься мне сказать, где мы будем жить? – обратилась она к своему молодому мужу в надежде его отвлечь. – Или это по-прежнему страшная тайна?

Джеймс поднял голову, и она с облегчением заметила в его золотых глазах веселые искорки.

– Я хранил свой секрет достаточно долго. Он может подождать еще час.

– Ну что ж, надеюсь, дом обставлен с невиданной роскошью, иначе вам не поздоровится, мистер Джеймс Эрондейл, – с притворной суровостью произнесла Корделия, когда они спускались по заснеженным ступеням. Солнце село, и на западном горизонте осталась только узкая светлая полоса; на притихший город опустились зимние сумерки.

Бриджет

уже велела подать карету; как и дом, экипаж был подарком от Тессы и Уилла. Это была легкая двухместная карета, но в ней имелись откидные сиденья, так что при необходимости можно было подвезти еще двух человек. Знакомый кучер, много лет служивший в Институте, прикоснулся к шляпе в знак приветствия. В карету был запряжен Ксанф, конь, принадлежавший Уиллу с молодости; у него были умные глаза, белая морда в крапинку и ровный характер. Отныне Ксанф стал собственностью Джеймса и Корделии, а Люси, выйдя замуж, должна была получить Балия. У Корделии была привычка кормить Ксанфа морковью; наверное, поэтому Уилл решил, что этот конь придерживается благоприятного мнения о девушке и обрадуется, если она станет его новой хозяйкой. Услышав это от Уилла, Корделия просто кивнула, но потом спросила Джеймса, пошутил отец или говорил серьезно насчет «благоприятного мнения» лошади.

– Мне и самому бывает трудно понять, – ответил Джеймс. – Иногда он просто разыгрывает нас, а иногда сам верит в то, что говорит. Валлийские суеверия. Думаю, когда речь идет о его лошадях, он вполне серьезен.

Корделия вдруг обнаружила, что довольна, очутившись в знакомом экипаже, в который запряжена знакомая лошадь. Уже некоторое время она пыталась настроиться соответствующим образом и, несмотря на предостережения матери, старалась радостно предвкушать сюрприз в виде нового дома. Однако, несмотря на все усилия, воображение рисовало ей сырые комнаты, покрытые плесенью обои, отсутствие отопления и, возможно, даже мебели. А что, если у дома нет крыши? Невозможно, такой недостаток заметил бы даже Джеймс. Кроме того, в доме хлопотала Райза; она отправилась туда после церемонии, чтобы приготовить все к прибытию молодоженов. Корделия постаралась скрыть улыбку, на мгновение представив себе, как старая служанка сердито бранится при виде снега, насыпавшегося через дыру в крыше в ведерко для угля.

Корделия слушала стук колес, смотрела в окно и пыталась понять, где же все-таки находится ее новый дом. Некоторое время они ехали на запад по Стрэнду, не без труда преодолели забитую экипажами Трафальгарскую площадь, потом проехали по Пэлл-Мэлл мимо здания Военного министерства, охраняемого королевскими гвардейцами в медвежьих шапках. Еще несколько поворотов, и Корделия заметила на одном из домов табличку «Керзон-стрит». Они остановились в тихом квартале, у крыльца симпатичного дома, выкрашенного белой краской. Корделия с облегчением увидела, что у дома имеется крыша, а также все необходимые внешние атрибуты, в частности дверь и стекла в окнах.

Некоторое время она смотрела на дом-игрушку, не веря своим глазам, потом обернулась к Джеймсу и сердито ткнула его пальцем в грудь.

– Мэйфэр! Вот уж не ожидала, что ты выберешь такой дорогой район!

– Ну… как тебе, наверное, известно, неподалеку отсюда находится дом Консула, в котором живут ее непутевые сыновья, – медленно произнес Джеймс. – Мне не хотелось, чтобы они смотрели на нас свысока, как на бедняков и неудачников.

Он спрыгнул на землю и подал Корделии руку.

– Это означает, что тебе хотелось

жить рядом с Мэтью. – Корделия рассмеялась и подняла голову, чтобы разглядеть свое новое жилище. Дом был четырехэтажным, из окон первого этажа лился теплый свет. – Тебе следовало так сразу и сказать, без обиняков! Я бы тебя поняла.

Парадная дверь распахнулась, и на крыльце появилась Райза. На свадьбе она присутствовала в парадном наряде, но сейчас на ней было простое платье служанки и фартук; пытаясь защититься от зимнего ветра, она придерживала рукой хлопчатобумажный головной платок.

– Заходите же, что вы стоите там, в снегу, глупые дети. Я приготовила вам горячий ужин и чай.

Она говорила на персидском языке, но Джеймс как будто понял ее. Он взбежал по ступеням и принялся руководить кучером, который заносил в дом чемоданы.

Корделия вошла вслед за ним. Райза помогла ей снять широкое бархатное пальто и, пока Корделия изумленно оглядывалась, осторожно взяла Кортану. Вестибюль был освещен множеством изящных бронзовых настенных светильников и оклеен изумрудно-зелеными обоями с узорами в виде птиц и плетей страстоцвета.

– Как красиво, – пробормотала Корделия, проводя пальцем по золотому павлиньему перу. – Кто это выбирал?

– Я, – ответил Джеймс. И в ответ на ее удивленный взгляд произнес: – Может быть, показать тебе дом? Райза, прикажи Эффи подать легкий ужин. По-моему, ты что-то говорила насчет чая.

– А кто это Эффи? – прошептала Корделия, когда Райза с Кортаной в руках повела наверх кучера, тащившего баулы.

– Новая горничная. Ее наняла Райза. Насколько я понимаю, раньше она работала на Паунсби, – объяснил Джеймс.

Они вошли в просторную столовую с мраморным камином и высокими окнами, выходившими на Керзон-стрит. Толстый ковер приглушал шаги. Внимание Корделии сразу же привлекли четыре яркие картины, висевшие в ряд на стене, и она подошла, чтобы рассмотреть их поближе. Джеймс наблюдал за ней, сцепив пальцы, стараясь не выдавать волнения.

Это были персидские миниатюры, раскрашенные чистыми, насыщенными цветами – алым, синим, золотым. Корделия обернулась и, широко раскрыв глаза, уставилась на Джеймса.

– Где ты нашел эти картины?

– В одной антикварной лавке в Сохо, – ответил Джеймс, по-прежнему с непроницаемым лицом. – Там распродавали имущество какого-то персидского купца.

Корделия наклонилась ближе, чтобы рассмотреть великолепные каллиграфические надписи, выполненные в технике насталик [16] . Сами миниатюры изображали пророков и их последователей, музыкантов, птиц, табуны лошадей, реки.

16

Насталик – один из вариантов арабской каллиграфии.

– Это афоризм Руми, – прошептала она, увидев знакомую фразу: «Рана – это место, через которое в вас входит свет». Это всегда было одним из ее любимых высказываний поэта.

Так неожиданно было увидеть в новом доме частичку своего детства. С сильно бьющимся сердцем Корделия осматривала заново отделанную комнату, стены, обтянутые шелком, филигранную люстру искусной работы, стол из розового дерева, резные стулья.

– Стол можно раздвигать, тогда за ним уместится шестнадцать человек, – рассказывал Джеймс. – Хотя у меня нет такого количества знакомых, с которыми мне хотелось бы обедать. Пойдем, я покажу тебе остальные комнаты.