Последние Девушки
Шрифт:
Куинси этого сделать не смогла.
И поэтому решила, что им, по-видимому, будет лучше разойтись, даже если Джефф каким-то образом ее все же простит. Они не подходили друг другу. И им надо было понять это с самого начала.
– Очень мило с твоей стороны, – ответила Куинси. – Скажи, что я желаю ему удачи.
Куинси совсем не лукавила. Джеффу была нужна нормальная женщина. А ей нужно было сосредоточиться на другом. Возродить сайт и вдохнуть в него новую жизнь, для начала. Отказаться от вина. Забыть
После того как Джефф съехал, у нее ненадолго поселилась мать. Они переделали все то, что должны были сделать давным-давно. Говорили. Плакали. Простили друг друга. А потом вместе спустили голубые таблетки в унитаз. Теперь если ей требовалось срочно принять таблетку, Куинси выпивала глоток виноградной газировки, пытаясь одурачить изголодавшийся по «Ксанаксу» мозг. Иногда это срабатывало. Иногда нет.
– Я читала твое длинное интервью, – сказала Тина.
– А я нет, – ответила Куинси, – ну и как, понравилось?
– Джона проделал хорошую работу.
После «Соснового коттеджа – 2» Куинси дала одно-единственное эксклюзивное интервью – Джоне Томпсону. Ей показалось, что так будет правильно, учитывая, как он ей помог, пусть даже в своей подобострастной манере. Его перепечатали и пересказали все ведущие мировые СМИ, от Трентона до Токио. Всем хотелось хоть чуть-чуть с ней поговорить. Но поскольку теперь она хранила молчание, им пришлось довольствоваться общением с Джоной. Повышенное внимание к своей персоне он с успехом использовал для того, чтобы перейти на работу в другое, более крупное и солидное издание. С понедельника он числился в штате «Нью-Йорк Таймс». Куинси надеялась, что его взяли туда с большой охотой.
– Я рада, что все обернулось так хорошо, – сказала она.
Комната вокруг них постепенно пустела. Время посещения подходило к концу, Куинси знала, что ей тоже пора идти, но в мозгу бился еще один вопрос, умолявший обязательно его задать.
– Ты подозревала, что убийства в «Сосновом коттедже» – Его рук дело?
– Нет, – ответила Тина, прекрасно понимая, кого она имела в виду. – Я знала только одно: это не Джо.
– Как же мне горько, что все эти годы я винила в этом его, – сказала Куинси, – прости, что причинила тебе столько боли.
– Тебе не надо просить у меня прощения. Ты спасла мне жизнь.
– А ты мне.
Они подняли глаза и, не произнося ни слова, долго смотрели друг на друга – до тех пор, пока стоявший у двери охранник не объявил, что пора уходить. Когда Куинси встала, Тина сказала:
– Как-нибудь зайдешь? Просто поболтать?
– Не знаю. А ты хочешь?
– Не знаю… – пожала плечами Тина.
По крайней мере, они были честны друг с другом. В определенном смысле так было всегда, даже когда им приходилось лгать.
– Ну что ж, поживем – увидим, – сказала Куинси.
Уголки губ Тины поползли
– Буду ждать, детка.
Куинси возвращалась на арендованной машине в город, щурясь на закат, лучи которого отражались от снега, сваленного на обочине автострады. Пейзаж за окном, мягко говоря, не впечатлял. Скучная вереница торговых центров, церквей и парковок, заполненных старыми, покрытыми дорожной солью автомобилями. Но вот ее внимание привлек небольшой салон, фасад которого втиснулся между пиццерией и туристическим агентством, закрытым по случаю выходных. В витрине сияла розовая неоновая вывеска.
Татуаж
Куинси не раздумывая свернула на парковку, закрыла машину и вошла внутрь. Крохотный колокольчик над дверью возвестил о ее приходе. У дамы за стойкой администратора были рубиновые губки бантиком и россыпь розовых татуированных звездочек на шее. Волосы у нее были того же цвета, который раньше носила Тина.
– Я могу вам помочь? – спросила она.
– Да, – ответила Куинси, – думаю, можете.
Через час процедура закончилась. Ей было больно, но не так, как она ожидала.
– Ну как, нравится? – спросила розовозвездочная девица.
Куинси повернула руку, чтобы оценить результат ее стараний. Чернила еще не высохли, ранка саднила, темным силуэтом выделяясь на персиковом фоне покрытого едва заметным пушком запястья. Каждую буковку обрамляли следы от булавочных уколов, будто огоньки на ярмарочном шатре. Но слово можно было прочесть без труда.
Выжить!
– Отлично! – сказала Куинси, восторженно глядя на татуировку. Теперь она стала частью ее естества. Точно такой же, как шрамы на теле.
Все еще любуясь ею, она услышала, что по телевизору в холле начался экстренный выпуск новостей. Во время процедуры, когда игла вгоняла ей под кожу черные чернила, она искоса бросала в его сторону взгляд, сосредоточившись больше на боли, чем на экране. Но сейчас увиденное парализовало ее и пригвоздило к месту.
Ведущая сообщила, что в одном доме в Модесто, штат Калифорния, были найдены мертвыми несколько подростков. Всего погибло девять человек.
Куинси выбежала из салона и рванула обратно в город.
Оказавшись дома, весь вечер переключала каналы, пытаясь собрать как можно больше сведений о том, что журналисты уже окрестили «Резней в Модесто». Восемь жертв были старшеклассниками, собравшимися на вечеринку, когда родителей одной из них не было дома. Девятым оказался монтер из их школы, явившийся без приглашения с остро заточенными садовыми ножницами в руках. В живых осталась только восемнадцатилетняя девушка по имени Хейли Пейс, которой удалось спастись, убив того, кто зарезал ее друзей.