Последние дни Константинополя. Ромеи и турки
Шрифт:
Каждый из двоих сразу понял, что повстречал кого-то из благородного семейства, однако никто не стал вдаваться в расспросы. Оба просто продолжили ворочать мешки, перекидываясь лишь отдельными словами, самыми необходимыми.
Лишь тогда, когда Яков вместо того, чтобы передать очередной мешок «каменщикам», попытался сам уложить его в восстанавливаемую стену, Яннис решил вмешаться:
– Не надо. Не возись. Только силы потратишь.
– Отстань, – буркнул Яков.
– Нужно класть ровно. А если положишь криво, мешок упадет, – настаивал Яннис, который работал здесь
– Я положу ровно, – сквозь зубы процедил Яков, которому пришлось поднимать ношу над головой, ведь стена уже выросла высоко.
Наконец мешок удалось пристроить. Он начал было сползать вниз, но Яков подпрыгнул и, толкнув обеими руками, вогнал его на место:
– Вот! Я же говорил!
– Да, получилось, – удивлённо согласился Яннис, но в следующее мгновение ринулся вперёд и, плечом оттолкнув Якова, упёрся обеими руками в мешок, который опять начал сползать и непременно свалился бы Якову на голову.
– Не получилось, – вынужденно признал Яков, а в следующее мгновение раздался мужской голос с итальянским выговором:
– Эй, вам обоим делать нечего? Тащите ещё мешки! Хватит тут баловаться.
Злосчастный мешок, подхваченный кем-то сверху, как будто взлетел и занял полагающееся место, а Яннис и Яков, предпочтя не разглядывать «каменщика», который их обругал, поспешили прочь, за новой ношей.
По дороге они узнали имена друг друга, а затем посыпались другие вопросы. Оказалось, что Яков (в отличие от Янниса) здесь без спросу и что нарочно сбежал из дома, чтобы помочь.
– Ого! А ты молодец! – восхитился Яннис. – Но почему твой отец не разрешает тебе здесь быть? Мой мне разрешил. Он думает, что я могу попасться на глаза василевсу. Почему твой так не думает?
– Отец думает, что Юстинианис слишком смело распоряжается и отдаёт приказы людям, которым не имеет права приказывать, – вздохнул Яков. – Поэтому меня сюда точно не отпустили бы. Отцу бы не понравилось, что я делаю что-то для Юстинианиса.
– Юстинианис просто хочет, чтобы все делали общее дело, а не каждый своё, – заметил Яннис.
– Я знаю, – досадливо произнёс Яков.
– Юстинианис говорит, что мы победим, только если все поймут, как важно помогать друг другу, – всё больше распалялся Яннис.
– Он прав, – будто нехотя кивнул Яков.
– Юстинианис сражается за всех нас, так почему же другие не должны ему помогать? – не унимался Яннис.
– Отец говорит, что Юстинианис старается не ради нас, а потому, что василевс обещал подарить ему остров Лемнос, если турки отступят, – в очередной раз вздохнул Яков.
У Янниса даже глаза расширились от возмущения, что кто-то может говорить такую неправду:
– Что? Нет! Он сражается не за остров! Когда он приехал к нам, ему никто ещё остров не обещал.
– Да, не обещал, – согласился Яков, но явно не хотел называть собственного отца неправым, поэтому продолжал: – Отец тоже говорит, что Юстинианис сначала не ради острова к нам приехал. Отец говорит, что Юстинианис наверняка совершил много грехов и решил их искупить на войне с турками, но
– Погоди-ка… твой отец – не Лука Нотарас?
– Да, он. – Яков нахмурился. – Как ты догадался?
– Прости, но я не знаю никого, кто ещё мог бы сказать столько плохого о Юстинианисе.
– Да, они враждуют, – согласился Яков, а в следующую минуту с удивлением узнал, что и сам сошёлся с врагом семьи.
– А знаешь, кто мой отец? – спросил Яннис. – Георгий Сфрандзис.
Приятели внимательно посмотрели друг на друга, но вскоре заулыбались, а затем засмеялись.
– Вот так встреча! – продолжая улыбаться, сказал Яков.
– Да. Драться будем? – также улыбаясь, спросил Яннис и уже серьёзно добавил: – Если хочешь, я никому не скажу, что видел тебя здесь.
Ближе к рассвету Яков обещал, что снова придёт чинить стену, но в следующую ночь так и не пришёл. Яннис быстро махнул на нового приятеля рукой (что взять с этих Нотарасов!), однако вскоре повстречал Якова на улице днём. Яков сказал, что теперь получил разрешение бывать на стенах – только на другом участке, на северо-западном, вверенном Луке.
– По ночам я теперь там, но днём мы можем видеться.
Приятели тут же договорились вместе отправиться к центральному участку западных стен, чтобы послушать, как турки стреляют. И пусть приближаться к стене в светлое время суток запрещалось, но ведь можно послушать битву издалека.
Идти пешком до западных стен было далековато, поэтому Яков предложил взять лошадей. Он тайком провёл Янниса в свой дом, а затем – на конюшню.
Это оказалось настоящее приключение в доме «врага»: Яннис понимал, что Лука Нотарас никогда не позовёт в свой дом никого из Сфрандзисов. Лошадь (которую, чтобы не привлекать внимания, пришлось седлать прямо в деннике [12] , а не выводить на открытое пространство) можно было считать почти краденой. Однако Яков уверял, что приятелю ничего не грозит:
12
Денник – огороженное пространство в конюшне, достаточно просторное, чтобы лошадь могла не только стоять, но и лежать там.
– Ты же её вернёшь. А если что, я скажу, что сам тебе предложил.
Яков как младший сын вряд ли имел право распоряжаться в отцовском доме, но, когда оба приятеля вывели осёдланных лошадей на улицу, Яннис перестал об этом беспокоиться. «Уже не поймают», – подумал он, хотя, отъезжая от дома Нотарасов, кажется, слышал за спиной нарочито строгие крики некоей молодой служанки:
– Эй! Вы куда? А ну вернитесь! Я скажу госпоже!
Затем Яннис и Яков быстро проехали через весь Город и, остановившись в некотором отдалении от ворот Святого Романа, прислушивались к грохоту турецких пушек. Лошади вздрагивали и прижимали уши, но приятели предпочли не спешиваться: из седла было лучше видно, как с внешней стороны стен поднимаются клубы пыли или дыма.