Последние дни

И Сьюзен

Я смотрю на Раффи, надеясь на поддержку. Он напряженно вглядывается в темнеющий лес, насторожив уши, словно вслушиваясь в стереозвук.

– Где они? – шепчет он столь тихо, что я скорее читаю по губам, чем слышу его слова.

Сперва я решаю, что он имеет в виду чудовищ, способных на подобное зверство. Но прежде чем успеваю произнести: «Откуда мне знать?» – я понимаю, что он спрашивает про крылья. Я показываю туда, где до этого стояли солдаты.

Он молча перебегает через место побоища, не обращая внимания на трупы. Я на цыпочках бегу следом, смертельно

боясь остаться одна в лесу.

Мой взгляд невольно падает на разбросанные части тел. Трупов явно меньше, чем отступивших солдат. Надеюсь, кто-то просто сбежал. Я поскальзываюсь в луже крови, но удается удержаться на ногах. Мысль о том, что я могла бы свалиться лицом вниз в груду человечьих потрохов, подстегивает меня, и я перебегаю на другую сторону.

Раффи стоит посреди деревьев, высматривая то, что с дуплом. На поиски уходит несколько минут. Вытащив крылья, он облегченно вздыхает и обнимает сверток, прижавшись к нему щекой.

Мне вполне хватает света, чтобы прочитать по губам: «Спасибо». Похоже, нам суждено регулярно обмениваться благодарностями.

Я снова думаю о том, сколько пройдет времени, прежде чем станет слишком поздно пришивать крылья к его спине. Будь это части человеческого тела, все возможные сроки давно бы уже истекли. Но кто знает, как с этим у ангелов? И даже если ангельские хирурги, или маги, или кто-нибудь еще сумеет пришить крылья, будут ли они действовать или превратятся в простое украшение вроде стеклянного глаза, который служит лишь для того, чтобы люди могли взглянуть тебе в лицо без содрогания?

Холодный ветер ерошит мне волосы, словно касаясь затылка ледяными пальцами. Лес полон движущихся теней. Шелест листвы напоминает шипение тысячи змей над головой. Я поднимаю взгляд, чтобы убедиться, нет ли там и в самом деле змей, но вижу лишь поднимающиеся к черному небу стволы. Раффи дотрагивается до моей руки, и я едва не подпрыгиваю от неожиданности. Он протягивает мне рюкзак, оставив себе крылья и меч.

Кивнув в сторону лагеря, ангел идет следом за солдатами. Я не понимаю, зачем он хочет вернуться, когда нам нужно бежать в другую сторону. Но в лесу так страшно, что я не собираюсь оставаться одна, и нарушать тишину тоже нет никакого желания. Надев рюкзак, я следую за Раффи и стараюсь не отставать. Мы доходим до края леса.

В лагере тихо. Сквозь полог ветвей падает неровный свет луны. Ни в одном из окон не горит свет, хотя, вглядевшись, я замечаю за некоторыми окнами отблеск металла. Интересно, сколько ружей сейчас нацелено сквозь стекло?

Я не завидую Оби, которому приходится поддерживать порядок в этих зданиях. Паника в замкнутом пространстве – штука не из приятных.

Раффи наклоняется ко мне и едва слышно шепчет:

– Я прослежу, чтобы ты целой и невредимой добралась до здания. Иди.

Я тупо моргаю, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Но… а ты?

Он качает головой – похоже, не слишком охотно:

– Тебе здесь будет безопаснее. И тебе будет безопаснее без меня. Если все еще хочешь найти свою сестру, отправляйся в Сан-Франциско. Обитель там.

Он

бросает меня. Бросает в лагере Оби, а сам идет дальше, в обитель.

– Нет. – Я едва не выпаливаю: «Ты мне нужен». – Я тебя спасла. Ты передо мной в долгу.

– Послушай, тебе одной безопаснее, чем со мной. Это не несчастный случай. Подобный конец… – он показывает в сторону бойни, – такое слишком часто случается с моими товарищами. – Он проводит рукой по волосам. – Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то прикрывал мне спину… Я поверил… по глупости… Все могло быть иначе. Понимаешь?

– Нет. – Я не столько отвечаю на вопрос, сколько не приемлю все им сказанное.

Он несколько мгновений смотрит мне в глаза. Взгляд пронизывает меня насквозь.

Я затаиваю дыхание.

Могу поклясться – он пытается запомнить мой облик, словно фотографируя мысленной камерой. Он даже делает глубокий вдох, как будто насыщается моим запахом.

Но он тут же отводит взгляд, оставляя меня в недоумении – не показалось ли мне?

Затем поворачивается и уходит.

Едва я успеваю сделать шаг, его очертания полностью сливаются с тенями. Хочется позвать его, но я не осмеливаюсь крикнуть.

Тьма смыкается вокруг меня. Сердце отчаянно колотится в груди, словно говоря: беги, беги, беги!

Не могу поверить, что он меня бросил. Одну, в темноте, в окружении чудовищных демонов.

Я сжимаю кулаки, вонзая ногти в ладони и пытаясь сосредоточиться. Некогда жалеть себя. Нужно собрать волю, если я хочу выжить и спасти Пейдж.

Безопаснее всего провести ночь в лагере. Но меня не отпустят, пока не будут готовы перебраться в другое место. А это может случиться через несколько дней и даже недель. У Пейдж нет нескольких недель. Что бы с ней ни делали, это происходит прямо сейчас. Я уже потратила впустую слишком много времени.

С другой стороны, какой у меня выбор? Бежать через лес? В темноте? В одиночку? Когда рядом чудовище, растерзавшее полдюжины вооруженных людей?

Я отчаянно пытаюсь придумать третий вариант, но тщетно.

Я слишком долго колеблюсь. Попасть в лапы монстра, нерешительно топчась на месте, – самый глупый способ погибнуть. Молот или наковальня?

Собравшись с духом и пытаясь не обращать внимания на ползущие по спине мурашки, я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, надеясь, что это поможет успокоиться, – но не помогает.

Повернувшись спиной к лагерю, я ныряю в лес.

22

Я невольно оглядываюсь – не крадется ли кто-нибудь за мной? Впрочем, вряд ли чудовище, способное растерзать вооруженных солдат, станет подбираться незаметно. И почему только в процессе эволюции у нас не возникли глаза на спине?

Чем дальше я захожу в лес, тем плотнее смыкается вокруг тьма. Я пытаюсь убедить себя в том, что мой поступок – не самоубийство. В лесу полно живых существ – белок, птиц, оленей, кроликов, – и чудовище не может убить их всех. Так что чисто статистически мои шансы пережить ночь в этом лесу довольно велики. Разве нет?