Последние дни

И Сьюзен

Я придаю лицу самый нейтральный вид и заставляю себя расслабиться, по крайней мере внешне.

Мне уже приходилось целоваться с парнями. После бывало неловко, но не так, как сейчас. Поцелуи всегда казались мне приятными, словно ароматные розы или смех в летний день. Но то, что я минуту назад пережила с Раффи, – совсем другое дело. От этого поцелуя подгибались колени, переворачивались внутренности, щекотало в жилах – воистину ядерные ощущения.

Я делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание и медленно выдыхаю.

Я ему даже не понравилась…

В конце концов

я, как обычно, загоняю все чувства в самый дальний уголок разума, запирая его дверью толщиной десять футов на случай, если хоть что-то попытается выбраться наружу.

Даже если бы он действительно хотел меня, что с того? Конечный результат был бы тем же самым. Тупик. Наше партнерство близится к концу.

Как только я найду Пейдж, нужно будет как можно скорее отсюда убираться. А ему нужно пришить назад свои крылья, а потом разделаться с недругами. Дальше пусть разрушает мой мир вместе со своими приятелями, а я буду выживать вместе со своей семьей. И не более того. Никаких девичьих фантазий.

Я снова глубоко и медленно вздыхаю, убеждаясь, что остатки любых чувств находятся под полным моим контролем. Главное – найти Пейдж. А для этого мне придется еще немного посотрудничать с Раффи.

Я прохожу через двустворчатые двери и отправляюсь на его поиски.

29

Едва я вхожу внутрь, мир заполняется ревом джаза, смехом и гулом разговоров. На меня накатывает волна тепла, едкого сигарного дыма, духов и запахов изысканной еды, соединяясь в непостижимую смесь ощущений.

Я не в силах избавиться от чувства сюрреалистичности происходящего. Снаружи люди страдают без пищи и крова в разрушенном Нашествием мире. Здесь же как будто ничего не изменилось. Да, у мужчин есть крылья, но во всем остальном это напоминает клуб двадцатых годов прошлого века – стильная мебель, джентльмены в смокингах, леди в длинных платьях.

Нет, вовсе не вся одежда здесь выглядит как в двадцатые годы. Встречаются и костюмы семидесятых или вообще словно из научно-фантастического романа, как будто некоторые из гостей не понимают, какой должна быть одежда той эпохи. Но зал и мебель – именно в стиле ар-деко, и большинство ангелов одеты в старомодные длиннополые смокинги.

Зал сверкает от золотых часов, блестящего шелка и искрящихся драгоценностей. Ангелы едят и пьют, курят и смеются. Целая армия людей-слуг в белых перчатках разносит шампанское и закуски под мерцающими люстрами. Музыканты, слуги и большинство женщин выглядят полностью по-человечески.

Меня охватывает безрассудная ненависть к людям в зале. Все они такие же предатели, как и я. Хотя нет; если честно, то, чем они занимаются, куда лучше, чем мой поступок в лагере Оби, когда я не выдала Раффи.

Хочется отделаться от мысли, что они просто охотники за деньгами, но я вспоминаю женщину, чьи муж и голодные дети цеплялись за ограду, пока она шла к обители. Вероятно, это единственный шанс на то, что ее семья будет накормлена. Надеюсь, ей удалось пройти. Я окидываю взглядом зал, не мелькнет ли ее лицо.

Но вместо этого я вижу Раффи.

Он

стоит, прислонившись к стене в темном углу, и наблюдает за толпой. К нему льнет какая-то брюнетка в черном платье и со столь белой кожей, что похожа на вампира. Кажется, она так и сочится сексуальностью.

Возникает желание пойти куда угодно, только не к Раффи, но у меня есть миссия, а он – ключевая ее часть. Я никак не могу упустить шанс найти Пейдж лишь из-за того, что чувствую себя неловко в его обществе.

Взяв себя в руки, я направляюсь к нему.

Брюнетка гладит его по груди, что-то интимно шепча. Он высматривает кого-то в зале, похоже даже не слыша ее. Схватив бокал с янтарной жидкостью, осушает одним глотком и ставит среди других пустых бокалов на ближайший стол.

Раффи не оборачивается, когда я прислоняюсь к стене рядом, но знаю, что он видит меня точно так же, как видит и девушку, которая смотрит на меня так, будто готова убить. Словно подчеркивая свои намерения, она повисает на Раффи.

Взяв очередной напиток у проходящего мимо официанта с подносом, он осушает бокал и берет еще один, прежде чем официант успевает уйти. За то недолгое время, которое мне понадобилось, чтобы собраться с духом и найти Раффи, он опорожнил уже четыре бокала. Либо он чем-то потрясен, либо у него начался запой. Здорово. Повезло же мне заполучить в компанию ангела-алкоголика!

Наконец Раффи поворачивается к брюнетке, которая ослепительно улыбается ему. В ее глазах вспыхивает желание, от которого мне становится не по себе.

– Иди поищи кого-нибудь другого, – безразличным голосом говорит ей Раффи.

Ох! Даже несмотря на ее убийственный взгляд, мне вдруг становится жаль ее.

Но ведь на самом деле он всего лишь сказал, чтобы она ушла. По крайней мере, не заявил, что она ему даже не нравится.

Брюнетка медленно отодвигается, словно давая ему шанс сказать, что он просто пошутил. Когда Раффи снова начинает рассматривать гостей, она бросает на меня последний испепеляющий взгляд и уходит.

Я обвожу зал глазами, пытаясь понять, что привлекает внимание Раффи. Клуб довольно уютен и не столь велик, как мне сперва казалось. Здесь полно народу; для такого шума и такой кипучей энергии подошло бы заведение покрупнее, а это скорее бар, чем современный клуб. Мой взгляд тотчас же привлекает группа, которая сидит в одной из кабинок так, будто это королевский престол, а они – избранные.

Так могут себя вести школьные красавчики в столовой, герои-футболисты на вечеринке, кинозвезды в клубе. В кабинке и вокруг нее расселось полдюжины ангелов. Они шутят и смеются, каждый одной рукой держит бокал, а другой обнимает гламурную девицу. Здесь полно женщин. Они либо трутся о мужчин, пытаясь привлечь их внимание, либо медленно расхаживают, словно на подиуме, глядя на ангелов голодными глазами.

Эти ангелы выше и здоровее остальных в клубе, и от них исходит некая опасность, несвойственная другим, вроде той, что отличает тигров в сафари-парке. Они напоминают мне тех, кого мы видели выходящими из клуба, – тех самых, от которых прятался Раффи.