Последние дни

Кено Раймон

XXX

Совсем не улыбалось Гектору Лантерну идти на эти похороны. Но, в конце концов, есть в жизни обязанности; все-таки это был старый клиент, и потом, Гектор задолжал ему деньги. Все это надо было учитывать. Конечно, он предпочел бы пойти в кино или в театр «Дю Шатле» [106] , но, в конце концов, есть в жизни обязанности. Гектор Лантерн обязан был пойти на похороны. Он сделал это достаточно неохотно, так что появился в тот момент, когда процессия покидала жилище усопшего, медленно направляясь к «Пантен-паризьен» [107] .

Гектор Лантерн проследовал за ней в самом последнем ряду. Путь был долгим, Лантерн скучал. Он попытался завязать разговор с соседом, одноруким субъектом, но пусторукавый соответствующей мимикой дал ему понять, что он еще и глухой. Вынужденный молчать, Гектор Лантерн принялся думать; он спрашивал себя, не воспользуется ли жена его отсутствием, чтобы изменить ему с новым официантом на бильярдном столе в зале второго этажа. Чтобы отвлечься, он попытался представить, как это может выглядеть, и стал рассматривать разнообразные пикантные ситуации, как вдруг заметил идущего рядом сухонького старичка, который, казалось, был не прочь обменяться с ним несколькими словами.

106

Популярный парижский музыкальный театр.

107

Кладбище в кантоне Сена-Сен-Дени к северо-востоку от Парижа.

— Мы идем к Пантен, ведь так? — спросил этот чудак.

— Да. Путь неблизкий.

— Вот недостаток жизни в больших городах. Кладбища на другом конце света.

— Что за надобность размещать их так далеко.

— На площади Оперы кладбище не сделаешь.

— Это точно.

— Только подумайте, ни на одном парижском кладбище больше нет места. Пер-Лашез, Монмартр, Монпарнас, Вожирар, Пасси, Пикпюс, Бельвиль, Гренель, Сен-Винсен, Сен-Пьер, Берси, Ла Виллет, Шарон, Отей — все забито. Еще немного, и Париж лопнет от трупов, месье. Вот мы и вынуждены отправляться в пригород, если у нас нет семейного склепа. У вас есть семейный склеп?

— Нет, месье. Я не настолько богат.

— У моей семьи склеп есть, но я говорю это не для того, чтобы прижать вас к ногтю. Нет. Сами знаете, раньше было принято, чтобы у каждой семьи имелся склеп. Это признак достатка, умеренного достатка. У моей семьи склеп на кладбище в Мансе. Вы были в Мансе?

— Нет, месье. Красивый город?

— Скоро двадцать лет, как я там не был. О чем я говорил?

— Рассказывали о вашем семейном склепе.

— Ну да. Представьте, что там оставалось два места. Одно для меня, другое для брата. Но он его не займет.

— Ну уж.

— Нет. Не займет. Он умер за границей. Сами понимаете, я не стал везти его обратно. Перевозка стоила бы бешеных денег. Когда я вернусь в Манс, моим наследникам это дорого обойдется.

— Мне вообще все равно, похоронят ли меня в склепе.

— Вот в чем вопрос! — воскликнул старичок таким голосом, что часть процессии возмущенно обернулась. — Вот в чем вопрос, вот я и думаю, что все-таки выбрать — склеп или сырую землю. Знаете, одно меня беспокоит — место, которое останется свободным. В результате туда могут положить постороннего, не знаю кого; тогда теряется смысл семейного

склепа.

— Конечно.

Старик раздраженно причмокнул губами.

— Даже не знаю, куда податься.

— А кремация?

— Разумеется, разумеется, возможна кремация. Мы избегаем опасности преждевременных похорон.

— Да, это ужасное дело.

— Вот вопрос, который чрезвычайно меня волнует и которому власти никогда не уделяли достаточного внимания. Тем не менее, это реальная опасность. Одним способом ее все же можно было бы устранить: повесив в гробах колокольчики.

— Неплохая идея. Покойник звонил бы и требовал у подоспевшего сторожа кофе со сливками и рогалик.

— Ничего смешного, месье.

— Немного посмеяться никогда не повредит, особенно если мы говорим о вещах, которые сами по себе не слишком веселые.

— Вы правы, они невеселые. Вы часто думаете о смерти?

— О нет, слава богу. Мысли о смерти далеко бы меня завели!

— Но все же сегодня вы о ней думали.

— Верно, это из-за клиента.

— Из-за какого клиента?

— Которого проветривают в экипаже. Он был моим клиентом.

— А кто он такой?

— Вы не знаете, кто он? Вы не были знакомы с покойным?

— Вообще-то нет.

— Значит… вы пришли на похороны… ради удовольствия?

— Я пришел, уважаемый, так как жду, что на мои похороны тоже придут.

— Да, невеселые у вас мысли.

— А по-вашему, умереть — это весело?

— Нет, конечно, нет. Но у вас впереди все же есть время.

— Не надо мне льстить. Впрочем, вы ничего не знаете. Я скоро умру, и, по-моему, это нисколько не смешно, месье. Представьте: каждая минута приближает меня к роковому мгновению, когда я превращусь в труп. И вас приближает, месье.

— Слушайте, не пытайтесь меня напугать.

— А когда мы умираем, что происходит?

— Откуда я знаю.

— Как, вам не интересно узнать, отправитесь ли вы в ад или реинкарнируетесь в теле патагонца?..

— Что за ерунда.

— Или вообще исчезнете.

— Терпеть не могу эти разговоры.

— Вы не верите в ад?

— Церковные байки!

— А в реинкарнацию?

— Громко сказано.

— А в полное исчезновение?

— Не знаю.

— Однако других гипотез нет.

— А вот и есть, вы будете удивлены, но есть еще одна.

— Интересно узнать какая.

— Существование рая.

— Вы, наверное, считаете себя умным, месье? Наверное, считаете себя умным, потому и издеваетесь над стариком, который вот-вот попадет в объятия смерти!

— Я не хотел сказать вам ничего обидного. Как на духу, не хотел.

— Знайте, месье, что если ад, возможно, и существует, то рая нет наверняка.

— Как это печально.

— Это печальная правда.

— Интересно, как вы дошли до таких мыслей.

— Меня подвела к ним вся моя жизнь. А если я все-таки ошибаюсь? И моя жизнь, наоборот… Думаете, рай существует? Ответьте, как мужчина мужчине, мне нужен прямой ответ.

— Церковные байки! Всего этого нет и в помине!

— Вот видите! А преступники? А? Как же преступники? Преступники, которые всю свою жизнь остаются безнаказанными? И после этого вы верите, что есть справедливость?

— К ней нужно стремиться. Тогда ходило бы меньше ненаказанных преступников. Кстати сказать, как тот, который выколол глаз моему клиенту.