Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Шрифт:
К этому времени Хрущев прочно усвоил неписаное правило номенклатуры всех времен и народов — опираться в работе только на своих, проверенных людей. Оказавшись вновь в Москве и заняв должность секретаря по кадрам, он вспомнил про Игнатьева. И с его подачи секретарь Среднеазиатского бюро ЦК Игнатьев был назначен в 1950 году заведующим отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК. Находясь в непосредственном контакте с Хрущевым, он стал осуществлять контроль за всей партийной номенклатурой.
Ярким показателем этого сближения стало то, что именно в кабинете Игнатьева 2 июля 1951
Предполагаю, что организатором этого доноса являлся Хрущев. Всю жизнь делавший карьеру на обличении врагов и умевший до поры оставаться в тени, он тонко провел интригу, закончившуюся смещением Абакумова. Впрочем, глава московской парторганизации Хрущев был не единственным, кого интересовало падение министра госбезопасности.
Абакумов имел немало врагов, и в первую очередь в конкурирующем ведомстве. Против него давно и активно интриговал первый заместитель министра внутренних дел И.А. Серов. Абакумов жаловался Берии: «Серов известен своими провокационными выходками и склоками… пора положить конец этому».
Абакумов знал, о чем говорит. В связи с его попытками привлечь к ответственности за присвоение трофейных вещей и ценностей Серова и ряд генералов и офицеров МВД, работавших в Берлине, 8 февраля 1948 года Серов послал Сталину пространное объяснение. Оправдываясь, он писал: «Несомненно, что Абакумов пытается свести счеты не только со мной, а также с остальными врагами — это с тт. Федотовым, Кругловым, Мешиком, Рапава, Мильштейном и другими».
В этом многостраничном документе, выгораживая себя, Серов пытался задеть самолюбие Сталина и морально опорочить Абакумова, приводя многочисленные мелкие факты из различных периодов — от войны «до последнего времени».
«Во внутренних войсках, — доносил Серов, — переданных из МВД в МГБ, офицерам запрещено вспоминать о проведенных операциях во время войны (по переселению немцев, карачаевцев, чечено-ингушей, калмыков и др.). Можно только ругать эти операции… Не так давно Абакумов вызвал одного из начальников Управления и ругал за то, что тот не резко выступал на собрании против старых методов работы МГБ».
Если бы Сталин действительно был подозрителен и мнителен, то после такой, полной очернения «телеги» Серова он немедленно сместил бы Абакумова. Однако Вождь отреагировал на многочисленные наговоры своеобразно. В значении наоборот.
Он отверг грязь мелочей, но учел жалобу Серова на передачу в ведение МГБ московских регулировщиков. В дополнение он подчинил министру госбезопасности практически все органы, занимавшиеся как борьбой с политической, так и с уголовной преступностью. В октябре 1949 года в МГБ было переведено Главное управление милиции, а 21 июля 1950 года туда перешло Главное управление по оперативному розыску — борьба с бандитизмом.
Итак, в 1948 году Серов не сумел дискредитировать министра госбезопасности,
Как бы то ни было, но донос Рюмина, написанный в кабинете Семена Игнатьева, имел свои последствия. «Рюмин утверждал, — пишет В. Соколов, — что по вине Абакумова не расследуются «террористические замыслы» вражеской агентуры. При этом грубо нарушается постановление ЦК от 17 ноября 1938 года, требующее в обязательном порядке протоколировать все допросы свидетелей и подследственных. Следователи делали лишь черновые заметки по ходу работы с арестованными, а потом уже составляли обобщающие протоколы…»
Донос старшего следователя получил ход. Используя существовавшую практику, Хрущев обернул дело так, что 5 июля 1951 года Абакумов, его заместитель Огольцов и Рюмин ночью были вызваны в кабинет Сталина для объяснений. На следующий день была создана комиссия ЦК ВКП(б) для проверки деятельности МГБ. Ее возглавил тот же С.Д. Игнатьев, а в состав вошли Маленков, Берия и председатель комиссии партконтроля (КПК) Шкирятов.
В заявлении Рюмина также указывалось, что министр госбезопасности присвоил немало трофейного имущества и проявил нескромность в быту. Действительно, позже при обыске на квартире и даче Абакумова нашли 1260 метров различных тканей, 16 мужских и 7 женских наручных часов, в том числе 8 золотых, много столового серебра, 65 пар запонок, чемодан мужских подтяжек и т.д. То был рассчитанный удар. В окружении Вождя знали о его нетерпимости к «трофейным слабостям» военных. Увы, Абакумов не избежал искушения. Правда, у маршала Жукова тканей оказалось побольше — 4260 метров, но это не меняло сути дела.
В общем, Хрущев сыграл роль Яго лучше Серова. 11 июля Политбюро приняло решение «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности» и смещении Абакумова. На следующий день его арестовали. А 13 июля в обкомы, крайкомы, ЦК союзных республик и областные управления МГБ было разослано закрытое письмо «О неблагоприятном положении в Министерстве государственной безопасности». Временно исполняющим обязанности министра назначили заместителя Абакумова генерал-лейтенанта Сергея Огольцова.
Среди прочих обвинений, с помощью которых Хрущеву удалось сместить всесильного министра, был еще один мотив. В письме о неблагополучном положении в министерстве, подготовленном секретарем ЦК (с декабря 1949 года) Хрущевым, отмечалось:
«В ноябре 1950 года был арестован еврейский националист… врач Этингер. При допросе старшим следователем МГБ т. Рюминым арестованный Этингер без какого-либо нажима признал, что при лечении т. Щербакова А.С. имел террористические намерения в отношении его и практически принял все меры к тому, чтобы сократить его жизнь…Среди врачей, несомненно, существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителей партии и правительства… Однако Абакумов признал показания Этингера надуманными, заявил, что это дело не заслуживает внимания, заведет МГБ в дебри, и прекратил дальнейшее расследование по этому делу…»