Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»
Шрифт:
По возвращении из Москвы его ждала нелегкая задача. Теперь он должен был выступить во многих районах края и объяснить, как и почему съезд принял решение об удалении Сталина из мавзолея, почему приказано переименовать бесчисленные города и предприятия, носившие его имя? Наверняка среди тех, перед кем должен был выступить делегат Горбачев, были и те, чей совхоз или колхоз носил имя диктатора. Теперь, узнав о его преступлениях, они не могли не поставить под сомнение и правильность его политики. В таком крае, как Ставропольский, где шла столь упорная борьба против коллективизации и где воспоминания о ней еще были живы, наиболее острым, несомненно, был вопрос о правильности политики коллективизации.
Как раз то время,когда начавшему работать в МТС
Завидовать Горбачеву не приходится. Ему надо было изрядно изворачиваться, находить оправдания, поскольку, осудив Сталина, партия от его политики не отказывалась.
Положение Горбачева осложнялось еще и тем, что его шеф Кулаков встретил выступление Хрущева без энтузиазма. Ему самому были свойственны диктаторские замашки, он был крут и привык руководить, в основном, полагаясь на приказ. Тем не менее Горбачеву удалось, удачно славировав, провести корабль своей карьеры по трудному курсу, не посадив его на мель. Казалось, дальнейшее продвижение ему обеспечено, но происходит неожиданное. Опять разражается очередная битва в Кремле, и последствия ее, докатившись до Ставрополья, сказываются и на Горбачеве.
Хрущев проводит реорганизацию управления сельским хозяйством. Упраздняются все четыре тысячи сельских райкомов партии. Их функции передаются партийным комитетам производственных колхозносовхозных управлений. Таким образом Хрущев осуществляет давно вынашиваемый им план соединения в единое целое государственного и партийного аппарата, с тем чтобы партия, не отрываясь от управления, сохранила бы надзор за ним.
Горбачев становится одним из тех, кому поручается осуществление хрущевской реформы. Ставропольский край, в котором сельское население к тому времени насчитывало около 1,4 миллиона человек, делится на 16 территориальных управлений. В каждый входит от 25 до 30 колхозов и совхозов. Хрущев считает, что это позволит осуществить более эффективное руководство ими. С этой же целью создается новая должность территориального партийного инструктора, назначаемого обкомом или крайкомом. Они задумываются как специалисты, способные оказать квалифицированную помощь местным руководителям. Горбачев оказывается одним из них.
Это не повышение. Но у этой работы есть свои преимущества. Инструктор не сидит на месте. Он должен разъезжать. А это не только дает ему возможность полнее ознакомиться с положением дел в сельском хозяйстве Ставрополья, но и знакомит с ним большое число людей, стоящих на самых различных ступенях социальной лестницы.
Горбачеву теперь приходится иметь дело с крупными сельскохозяйственными объединениями. И хотя он еще не забыл о своей работе в колхозе и МТС, знаний оказывается недостаточно. Это и приводит его в 1962 году на заочное отделение Ставропольского сельскохозяйственного института. В тот же год его дочери Ирине исполнилось 6 лет, а его жена начинает работу над исследованием о формировании „Нового образа жизни колхозного крестьянства”. И наконец в декабре приходит долгожданное повышение. Он переезжает в двухэтажное здание на проспекте Маркса, где занимает пост заведующего отделом административных органов крайкома партии. Теперь уже он получает возможность помочь своему другу Мураховскому, который впал в немилость
Проходит всего несколько месяцев, и Горбачев рекомендует его на должность заместителя председателя крайисполкома. А еще через два года, когда Кулакова отзывают в Москву, Мураховский получает стратегически важный пост первого секретаря Кисловодского горкома партии.
Кисловодск — город небольшой. Но сюда постоянно приезжают на лечение члены Политбюро и здесь немало санаториев важнейших партийных и правительственных учреждений. Иметь своего человека в таком городе весьма важно. Несомненно, что именно Мураховский, как и полагается по партийному протоколу, встречал периодически приезжавшего в кисловодский санаторий Красные Камни секретаря ЦК Ю. Андропова.
ХРУЩЕВ ОТСТУПАЕТ
Осень в Вашингтон приходит поздно. В октябре еще полны жизни деревья. Только листва из сочной зеленой превращается в разноцветную мозаику, в которой солнечные лучи зажигают то золото крон, то багрянец веток.
Так было и в то утро 16 октября 1962 года, когда Роберт Кеннеди направлялся в Белый Дом. Часы показывали девять. Он только успел войти в свой кабинет в Министерстве юстиции — раздался звонок. Президент просил прибыть немедленно.
Ему было достаточно одного взгляда на лицо брата, чтобы понять, что произошло что-то очень серьезное.
— Мы только что получили сообщение о результатах последнего полета наших У-2 над Кубой, - сказал Президент. — Советы там размещают ракеты и ядерное оружие.
’’Так начался кубинский кризис, столкновение двух атомных гигантов, доведшее мир до края пропасти, до угрозы ядерного разрушения и уничтожения человечества”, -потом запишет в своем дневнике, вспоминая о первых часах кризиса Р. Кеннеди.
В Москве было уже довольно холодно. Небо заволакивали тяжелые тучи, резкий порывистый ветер рвал последние желтые листья с деревьев и гнал их по улицам. Хрущеву из окна его кремлевского кабинета были видны почти совсем обнаженные ветви, тускло поблескивающие в свете неяркого осеннего солнца, колокольня Ивана Великого и врезавшийся в центр Кремля его детище — стеклянный прямоугольник всего год как построенного Дворца съездов. Он отвернулся от окна и потянул к себе одну из папок. Лежащая в ней докладная как раз и нужна была ему к предстоящему заседанию Президиума ЦК. Он глянул на календарь. Было 16 октября, вторник. Заседание, на котором он должен был выступить с последними сообщениями о Кубе, было назначено на четверг.
Докладная подробно разбирала различные варианты того, какое влияние может оказать размещение советского военного персонала и ракет на внутреннее положение Кубы. Она была довольно длинной и анализ, содержащийся в ней,был весьма убедителен, а главное, он подкреплял его, Хрущева, точку зрения. Размещение ракет ставит под удар почти пол-Америки. Теперь они вынуждены будут разговаривать с нами совсем по-другому. ’’Этой силы достаточно, чтобы разрушить Нью-Йорк, Чикаго и другие промышленные города, а о Вашингтоне и говорить нечего. Маленькая деревня, — думал Хрущев, и именно эти свои мысли он потом передаст в своих мемуарах. — Америка, пожалуй, никогда не имела такой реальной угрозы быть разрушенной, как в этот момент”.
* Хрущев остался доволен. Он посмотрел на подпись под докладом. Андропов... Тот, что был послом в Венгрии... Потом его взяли в ЦК на должность зав. отделом соцстран... Говорят, близок к Суслову... Ну, это бабушка еще надвое гадала... Надо будет, и этому долговязому Андреичу Кузькину мать покажем...
Хрущев стукнул по столу кулаком. И покажем, когда время придет. А этого Андропова надо запомнить. Полезный парень..^
Председатель Совета Министров СССР еще не знал о том, что Президенту США стало известно о происходящем на Кубе. Хрущев был в полной уверенности, что останется незамеченным все то, что навдная с июля по его приказу доставляли на остров в Карибском море советские корабли. Они шли один за другим. Выгружались ночью. И так почти уже четыре месяца.