Последний аккорд
Шрифт:
— Я чиню то, чего другие не могут, — уклончиво ответила Келли. — И могу попасть туда, куда не каждый отважится лезть. Это понятно?
— Нет, — покачал головой Генри, глупо улыбаясь. — Мне это интересно как писателю.
— Неинтересно, — решительно возразила Келли. — По крайней мере, не такому, как ты.
— Что это значит?
— Ты пишешь художественные книги. Или размышления о художественных книгах. А моя тема будет интересна только журналистам-натуралистам вроде Коль. Ясненько?
— Ни слова не вытянуть? — уточнил Генри. — Ясненько, чего
— Вот и молодец!
— А вы не собираетесь жениться?
— Мы не знаем, — синхронно ответили Адам и Келли. — Может быть.
— Будете жить в Калифорнии?
— Мы не знаем. Может быть.
— Ну, планы-то у вас есть какие-нибудь?
— Мы об этом не думали, — буркнул Адам.
— Нас и так всё устраивает, — улыбнулась Келли. — К чему всё портить?
— Я бы сказал, что не устраивает, — прогудел Генри. — Сомнения испытываете оба. Но это не моё дело. Адам, ты уж её не упусти.
— Как это? — удивлённо осведомилась Келли. — Думаешь, меня легко отпугнуть отсутствием следования новой старой моде на традиционные семейные ценности?
— Боже, как с вами сложно говорить! Я это просто к тому сказал, что надо ценить тех, кто рядом.
— С этим я как-нибудь справлюсь! — сверкнула глазами Келли. — В конце концов глупо пренебрегать тем, кто может целый день таскать тебя на руках.
— Так уж и целый? — рассмеялся Генри.
— Ну, не целый, — проворчал Адам. — Часов пять. Но я мог и дольше.
— Адам, оставь подобные оправдания Генри, — насмешливо сказала Келли.
— А вот это было грубо! — возмутился Генри.
— Прости, но ты нам мешаешь, — обворожительно улыбнулась Келли и вновь занялась выполнением поручений Белль.
Впрочем, Генри не сильно обиделся.
— Бедняга… — с сожалением прокомментировала Коль. — Он, конечно, ужасно заносчивый последние года два, но всё равно бедняга.
— Немного, — согласился Голд. — Значит, книгу задумала?
— Да-да! Именно это моя большая тайна, которую ты упорно пытаешься разгадать весь день.
— А вот и нет! — весело проурчал Голд. — Ну, может быть. А это единственная тайна?
— Ты мне не доверяешь, папа?
— Не хочу, чтобы ты скрывала от меня что-то важное.
— Не беспокойся. Я ничего такого не скрываю, — успокоила Коль. — По крайней мере, без причины.
Её слова совсем его не успокоили.
К пяти всё было готово. Время, которое ещё полчаса назад текло для Голда невыносимо медленно, теперь пролетало незаметно. Обслуживающий персонал и музыканты для их небольшого праздника прибыли и готовились к работе. Столы были расставлены, двор украшен. Собак накормили и заперли, чтобы они никому не мешали. Все разошлись, чтобы привести себя в порядок. Голд быстро переоделся и смотрел на океан с террасы. Он задумался о том, как невыносимо глупо происходящее. Зачем были все эти ритуалы и праздники? Что за бессмысленная и безжалостная магия? В доме было семнадцать человек, не считая персонала. Изначально приглашено было двадцать четыре человека, из которых он по-настоящему хотел видеть лишь
— Во имя памяти, — сказала Белль, когда он пришёл к ней с этими вопросами. — Успокойся, любовь моя. Весь мир принадлежит нам.
— Неужели? — улыбнулся Голд. — По-моему, он стал теснее.
— Ты жалеешь, что стал смертным?
— Нет. Наверное, меня просто пугает неизвестность, — ответил он. — А ещё мучает один ужасно важный вопрос: кто все эти люди?
— Брось! — рассмеялась Белль. — Ты всех их знаешь больше двадцати лет. Они — наши друзья. И наша семья. Хочешь ты того или нет, но они неотъемлемая часть нашей жизни. Быть может, кроме Хелен.
— А зачем же мы тогда её пригласили?
— Потому что я её немного боюсь, — пошутила она.
— Дай поправлю.
Белль была в одном белье, и он вызвался поправить бретельку её лифчика.
— Очень, очень красиво, — оценил Голд и поцеловал её в плечо. — Я не помню это белье.
— Ты его и не видел, — усмехнулась Белль. — Совсем новое.
Она сняла с вешалки бежевое платье, простое и красивое, без излишеств. Оно очень ей шло, подчеркивало фигуру, и в нём она казалась моложе. Быть может, так только казалось, ведь он не замечал перемен, едва ли осознавал их, привыкший к её присутствию.
— Не поможешь застегнуть? — попросила Белль, поворачиваясь к нему спиной.
— Конечно-конечно! — Голд охотно выполнил её просьбу и прикоснулся к длинным шелковистым волосам. — Что будешь делать с ними?
— Ещё не знаю, — Белль села на стул. — Ты что-то хочешь предложить?
— Нет… — он взял расческу и занялся её волосами.
— Знаешь, я думаю подстричься. Укоротить их до плеч.
— К чему такие жертвы? У тебя красивые волосы. Густые, крепкие.
— Быть может, мне тоже хочется что-то поменять, — вздохнула она.
— Перемены должны быть к лучшему, — мягко возразил Румпель, наклонился и легко поцеловал её в щеку. — Это явно не та перемена, любимая.
— Соглашусь…
— Мам… — дверь распахнулась, и на пороге возникла Колетт. — Папа! Ты не должен быть здесь!
— Кто такое сказал?
— Я! — заявила Коль с твёрдым намерением прогнать его. — И прекрати делать мою работу!
— У тебя слишком много работы стало, девочка моя! — он всё-таки сдался. — А мне не разрешается и самая малость. Причём в моём же доме и в моей же спальне.
— Это чердак.
— Оглянись! — призвала Белль. — Эта наша спальня.
— Я никогда не пойму, почему вы выбрали чердак.
— Зато у нас две гостевых, — отметил Голд. — Очень удобно, когда юных нравоучителей слишком много.
— Всё! — Коль буквально вывела его вон. — Иди давай! Помоги Крису с галстуком. А то он над ним издевается.
— Вот и помогла бы!
— Папа, всё! — смеялась Коль. — Давай! Уходи!
— Ладно! — всплеснул руками Голд, спустился вниз по лесенке и пошёл по узкому коридору в комнату Кристофера.