Последний блюз ночных

Стригин Андрей Николаевич

— Нехотя достаю удостоверение офицера КГБ.

Майор быстро глянул в документы, взгляд становится ещё более враждебным:- Чем же мы заинтересовали столь влиятельные структуры?

Не мешкая, достаю водку, испытывая неловкость, ставлю на стол.

— Правильный подход, — взгляд майора Таранова смягчается.

Прапорщик мигом наполняет стаканы из початой бутылки, я обречённо вздыхаю, кладу на чёрный хлеб кусок белоснежного сала. Чокнулись, выпили, пищевод, словно

вспыхнул огнём, чертыхнулся в душе, вновь чистый спирт.

— Хлебом занюхай, — даёт профессиональный совет майор Таранов, — ещё по одной.

Прапорщик незамедлительно наполняет стаканы. Выпиваем, чувствую, мои глаза неумолимо сходятся на конус. Неожиданно майор обнимает меня:- Наш человек, — улыбается он, — говори!

— За своими пацанами пришёл, — я не стал водить му-му.

— Кто такие? — нахмурился майор Таранов.

— Ли и Осман.

— Это те, что пруд вычёрпывали? — с насмешкой спрашивает он.

— Они.

— Забавные хлопцы, — неожиданно у майора смягчается взгляд, — сколько мы их не прессовали, а всё напрасно, крепкие ребята.

— Настоящие орденоносцы, — с уважением подтверждает прапорщик.

— А зачем, вы это, их прессовали? — заикаясь от возмущения, говорю я.

Что-то меня начинает тихонько развозить, тянусь за водой, мне услужливо плеснули ещё спирт.

— Это определённый опыт, закаляет. Сильному человеку только на пользу, а слабый становится ещё слабее, — назидательно изрекает майор Таранов и неожиданно ревёт:- Костыленко, мать твою!

Поспешно вбегает плотный сержант, отдаёт честь, лицо бледное от ожидания.

— Ли и Османа сюда!

— Есть! — восклицает сержант и, словно испаряется. Буквально через десяток секунд вталкивает моих товарищей, лица у них чёрные, губы плотно сжатые, глаза горят как молодых волков.

— Осман, Ли! — встаю я, обнимаю их под добродушные смешки прапорщика и майора.

— Тащи их за стол, — покровительственно громыхнул майор Таранов.

— Кирилл, что за шутки? — шепнул Ли.

Осман с невозмутимым видом садится рядом с начальником гауптвахты, в глазах ноль почтения.

— Эх, жеребец! — хлопнул по его широкой спине майор. — Не держи обиды на старого дядьку, это же почти родительская любовь! — он собственноручно накладывает в тарелки котлеты и жареную с луком картошку и наливает в стаканы грамм по сто спирта.

— Выпьем, что ли, братья славяне, — Ли едва заметно усмехнулся, — за нашу Родину, за наш народ. Смерть империалистам! — мы чокнулись.

— Эх, ребята, ребята, вот смотрю на вас, а сердце кровью обливается. Нормально ведь, живём, страна сильная, с тысячелетней историей, а рухнет всё

в одночасье. Польётся кровь пацанов, шакалы будут рвать страну на куски, развалится советская империя на мелкие брызги, — у Ли и даже Османа округляются глаза в удивлении. Для них это бред, наша держава как никогда мощная и независимая, ничто не должно даже колыхнуть этого колосса и ещё, слышать это из уст товарища майора, нечто невероятное. Но я знаю, это произойдёт, поэтому вздыхаю.

— Вот и ваш друг это знает, — проницательно замечает моё состояние майор Таранов. — Ладно, что должно произойти, то произойдёт, но в любом случае, надо постараться остаться людьми, — неожиданно его глаза блеснули, словно от набежавших слёз, а может, то спирт испаряется.

Мы долго не сидим, да и майор не стремится нас удерживать, прапорщик выдаёт документы и ремни.

— Будет желание, заходи. Станешь генералом, вспомни старого майора, — добродушно улыбается он.

Идём по заснеженной улице, ветра нет, с тихим шорохом падают тяжёлые снежинки. Воздух чистый, быстро вышибает из организма весь алкоголь.

— Ты словно небес слетел, — блеснул белками глаз Осман, — ещё немного, сержантов зубами рвать начал.

— Издевались? — понимающе спрашиваю я.

— Это у них называется: «профилактическая работа с личным составом с целью пресечь в дальнейшем рецидивы», — хохотнул Ли. — Самое гнусное, в туалет не пускали. Затем, засыплют всё хлоркой и… всех туда, толпа мочится, а дверь они закрывают. Через часик открывают, кто может, тот выползает, других вытягивают за руки.

— М-да, стану генералом, зайду, — с угрозой обещаю я. — Ну, а вообще, как в роте?

— Нормально. Замполит, разве, что взъелся. Мне кажется, с мозгами у него не всё порядке, — Ли улыбается, раскосые глаза превращаются в едва заметные щёлочки.

— Гимн Советского Союза под строевой шаг пытается приспособить, вторую неделю бьётся, результат нулевой, совсем со слухом у него не в порядке. До ночи маршируем на плацу, такое ощущение, бабы у него нет, — чуть ли не с грустью замечает Осман.

— Похоже на то. Катюша его подковырнула на этот счёт, так он побледнел, даже трусы покупать не стал, — усмехаюсь я.

— А кто такая Катюша? — хитро глянул Ли.

— Напарница.

— Хорошенькая? — улыбается Ли.

— Это не то, о чём ты подумал, — отмахиваюсь я, — да сейчас с ней вас познакомлю и… с Ритой тоже.

— Ах, ещё и Рита есть? Уважаю. Мужчина, — Ли продолжает меня подкалывать. Неожиданно до меня доходит, это у него так проявляется реакция после всех издевательств на губе.