Последний бог
Шрифт:
– Это ваша дочка?
– Да, моя дочка, – кивнула мадам Фиалка. – Она умерла шесть лет назад. На нее ночью напал сумасшедший. – Женщина помолчала. Затем, отчего-то зажмурившись, продолжила: – Напал, изнасиловал и жестоко убил. Бернадетта хотела поступить в школу изящных искусств, она прекрасно рисовала. А ее лишили всего!
Вера вспомнила то, что произошло с ней накануне ночью. Поддавшись внезапному импульсу, она поведала мадам Фиалке всю свою историю – начиная от смерти тети Эммы и завершая бегством из интерната. Женщина, прижав к себе девушку, сочувственно
– Бедная ты моя, сколько тебе пришлось пережить!
Во второй половине дня появился Жорж и таинственно зашептал:
– Все получилось наилучшим образом... У нас имеется труп...
– Ты что, привез его сюда? – переполошилась мадам Фиалка и поспешно вышла из комнаты.
Вера последовала за ней и в одном из помещений увидела тело, лежавшее на кровати.
– Мадам, не извольте беспокоиться, комар носа не подточит, – вещал Жорж, нахваливая «товар». – Девушка – самоубийца, документов при ней не обнаружено, друзей или родственников, скорее всего, нет.
Вера старалась не смотреть на девушку, которая была, возможно, только на год или два старше ее. Такая молодая – и уже умерла, причем по собственному желанию!
– Некоторые из наших клиентов, мадам, отвалили бы за нее целое состояние... – заговорил Жорж, указывая на покойницу.
Мадам Фиалка цыкнула на него, и Жорж исчез. Женщина внимательно рассмотрела мертвую девушку и, повернувшись к Вере, сказала:
– У тебя имеется выбор. Ты можешь покинуть наш мир и вернуться на поверхность, но там тебя очень быстро схватит полиция. Суд, конечно же, поверит словам богатой дочурки, Кристины, и ты на многие годы попадешь в тюрьму. А там ой как несладко, детка! Знаю по собственному опыту. Но ты можешь остаться, и тогда...
Вера попыталась что-то сказать, однако мадам остановила ее жестом:
– Разреши мне сначала сделать тебе предложение! Ты наверняка думаешь, что я ищу новую работницу для борделя. Уверяю тебя – нет! Мне не нужна еще одна проститутка, мне нужна... – Она запнулась и вдруг перешла на шепот: – Мне нужна дочь. Бернадетта была для меня буквально всем, и после ее смерти мне стало очень плохо. Мне и сейчас паршиво, но бог, или дьявол, или оба вместе послали мне тебя. Я сразу поняла, что ты другая, не как все эти ночные мотыльки, что залетают в наш квартал. Если ты останешься, то сможешь начать новую жизнь. Ведь там, на поверхности, тебя никто не ждет, кроме полиции и тюрьмы. Я не требую от тебя считать меня своей матерью, однако со временем, может быть...
На глазах мадам Фиалки блеснули слезы. Вера не знала, что ей делать – подойти и утешить женщину? Или повернуться и уйти?
– Взгляни на нее... – мадам Фиалка указала на мертвую девушку. – Еще двадцать четыре часа назад она была жива. Но в мире все очень быстро меняется. Такое может произойти и с тобой, детка. Но если ты останешься, я уж не позволю судьбе забрать мою... – Женщина глубоко вздохнула и докончила фразу: – Мою дочку!
– Мадам, вы хотите, чтобы я заняла место Бернадетты? – проговорила потрясенная Вера.
– Именно.
Вера знала, что должна дать ответ немедленно. Незнакомая женщина предлагает стать ее дочерью... Но что за человек эта мадам Фиалка, сможет ли она быть с ней счастлива?
– Да, мадам, – кивнула Вера.
Хозяйка борделя прижала ее к широкой груди и, всхлипнув, воскликнула:
– Рада приветствовать тебя дома, доченька! И кстати, отдай свои документы, они пригодятся для идентификации «твоего» тела, – сразу перешла мадам Фиалка на деловой тон.
На зов явился Жорж. Он принес одежду для Веры – та сняла ночную рубашку и халат, в которых сбежала из интерната.
– С покойницей у вас один и тот же размер, – удовлетворенно отметила мадам Фиалка. – Ну что ж, а теперь оставим Жоржа колдовать. Он у нас не только прекрасный повар, но и специалист по трупам.
Весь вечер и ночь Вера провела в комнате мадам Фиалки – бордель снова заполнился посетителями, и со всех сторон слышались разнообразные стоны и крики. Девушка же размышляла о том, правильно ли она сделала, приняв неожиданное предложение совершенно чужой женщины.
На следующее утро мадам принесла ей газету, в которой имелась заметка о судьбе «монашки-убийцы», как именовали Веру в прессе. Тело преступницы, изуродованное до неузнаваемости, было выловлено из Сены. Однако не составило труда идентифицировать труп – на нем была интернатская одежда, а в кармане халата имелись документы на имя Веры Вайнгартен.
– Вот и все, детка, – заявила мадам Фиалка, – полиция закрыла дело в связи со смертью главной подозреваемой.
– Но выходит, все будут считать, что я преступница? – спросила девушка.
– Жизнь несправедлива, – философски ответила мадам. – Зато ты жива и свободна, так что же еще требуется? Сегодня же мы поедем в мой домишко за городом. Жорж и без меня справится с борделем!
Поздно вечером они поднялись на поверхность – там их ждал шикарный автомобиль – и отправились в одно из парижских предместий. «Домишко» мадам Фиалки оказался огромным особняком в классическом стиле. Вера была поражена, а мадам только благодушно заметила:
– Профессия владелицы борделя приносит неплохие дивиденды, детка!
В особняке их встречали несколько слуг и настоящий дворецкий, причем хозяйке оказывали такие почести, будто она была не содержательницей дома терпимости, пускай и самого известного в Париже, а, скажем, английской герцогиней.
Мадам Фиалка показала девушке большую просторную комнату.
– Здесь когда-то жила Бернадетта, – заметила она печально, – однако теперь комната принадлежит тебе...
Вере понадобилось несколько недель, чтобы привыкнуть к своему новому дому, и почти год, чтобы назвать мадам Фиалку «мамой». Это вышло совершенно случайно, за завтраком, и та едва не зарыдала, когда услышала обращение.