Последний дар жреца
Шрифт:
— Есть одна неприятность, — наконец сказала она. — Со времени твоего возвращения в книге ничего не изменилось.
— В смысле?
— Ну, если бы твой папа сменил эпоху, Книга нас бы, наверное, об этом известила — в ней появилась бы новая глава.
Сэм произнес бесцветным голосом:
— То есть ты думаешь, что он там застрял?
— Вообще-то... Вообще-то такое могло произойти. Ты не помнишь, что еще было на том развороте, кроме заголовка?
— Очень смутно... — признался Сэм, изо всех сил напрягая память. — Я же не мог предположить, что это так важно! Речь
— А картинок никаких не было?
— А, подожди-ка, да, были! Ты спросила — и я вспомнил: там была гравюра с изображением какого-то замка, что ли... Да, точно, и еще дорога, которая петляла и вела к замку!
— Значит, твой папа — там, — произнесла Лили мрачным голосом.
— В плену у Влада Цепеша?
— Велика вероятность, что да.
Сэмюел почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и в отчаянии швырнул брошюру на подушку.
— Значит, мы пошли по ложному следу! С чего бы папе вдруг попадать в плен к этому... к этому Дракуле! К тому же вдруг Книга времени здесь, в моей комнате, не работает и ее надо было оставить рядом с Камнем?
Тут Сэм заметил на кровати мобильный телефон Лили, и ему в голову пришла одна мысль. Гнев тут же сняло как рукой.
— Макс! Макс наверняка что-нибудь знает!
— Макс?
— Наш сосед, живет недалеко от книжной лавки. Отец звонил ему перед тем, как пропал. Что если он рассказал ему про свои планы? Или оставил какую-нибудь подсказку... Надо пойти и с ним поговорить. Заодно заглянем в подвал и проверим: вдруг там Книга времени покажет что-нибудь другое.
Сэмюел вскочил и решительно схватил Лили за руку.
— Пошли!
— А... как же мои танцы?
— Лили, ты мне нужна! Мой папа в беде!
Улица Барнбойм была такой же оживленной и радостной, как во все прочие дни: ни машин, ни прохожих, ни даже какого-нибудь одинокого кота. Сэмюел в третий раз надавил на кнопку звонка и долго ее не отпускал.
— Дядя Макс! Дядя Ма-а-а-акс!
— Может, его нет дома? — предположила Лили.
— Да конечно! Просто он глухой, как пробка! Дядя Ма-а-а-акс!
Наконец дверь открылась, и на пороге появился Макс в потертом домашнем халате, с всклокоченными усами и сонным взглядом.
— Сэмюел Фолкнер, выкатись-покатись! А это что за девица?
— Это Лили, дядя Макс. Папина племянница.
— Старая жеманница? — переспросил глухой Макс. — Ну что ты, дружище, она совсем еще юная!
— Нет, не жеманница, а папина племянница, — поправил его Сэм.
— Кривляется? Нет-нет, не наговаривай на бедную девочку, очень хорошее лицо... А как ее зовут?
— ЛИЛИ! — Сэм заорал так громко, что стал совершенно красный.
— Лили! Прекрасное имя, Лили. Только орать не надо, я не глухой! Выпьете чего-нибудь, чтобы отметить знакомство?
Они последовали за Максом в кухню, где, похоже, ничего не менялось как минимум сорок лет: стол и стулья из пластика, белый холодильник округлой формы, мойка с медным краном и отбитой эмалью, коллекция тарелок на стенах (такие дают в награду за покупку определенного количества литров бензина на автозаправке),
— «Фрешш!» подойдет?
Этот неловкий момент наступал всякий раз, когда Сэм приходил в гости к Максу. Вероятно, лет двадцать тому назад сосед купил несколько ящиков лимонада «Фрешш!». С тех пор данная марка благополучно исчезла с полок магазинов, и Макс, видимо, остался единственным в мире обладателем редкого напитка — все эти годы он с маниакальным рвением норовил напоить им гостей! Особенно неприятно было то, что сам-то он к шипучке не притрагивался. «Лучше плесну себе немного виски, — говорил он. — Газировка — это не по мне!» Вот только весь газ из «Фрешш!» с 1987-го успел выветриться. Ну и поскольку, кроме Сэма, никакие другие дети к Максу не заглядывали...
Макс вынул из буфета три стакана и поставил их на стол.
— А я, пожалуй, выпью немного виски, — рассудил он вслух. — Газировка — это как-то...
Он щедро плеснул гостям желтой жидкости, в которой плавал кристаллизовавшийся сахар. Сэмюел подал Лили знак, что лимонад можно не пить, а только делать вид, что пьешь.
— Ну что, Сэмюел, лавка всё закрыта, да? Отец еще не вернулся из отпуска?
— Вообще-то, дядя Макс, мы как раз об этом пришли с вами поговорить. От папы нет вестей уже тринадцать дней.
— Никаких гостей? Уже тринадцать дней? Это, мой мальчик, достаточно неприятно, но я не вижу здесь никакой связи с твоим отцом!
— ОН ПРОПАЛ! ЕГО НЕТ УЖЕ ТРИНАДЦАТЬ ДНЕЙ! — заорал Сэм. — ПОЭТОМУ МЫ И ПРИШЛИ К ВАМ!
— Тише, тише, мой мальчик! Не надо так нервничать! Я прекрасно знаю, что я туговат на ухо в последнее время, но... Погодите-ка...
Он поднялся и направился в гостиную. Сэм воспользовался этим, чтобы быстренько вылить содержимое обоих стаканов в раковину. Водопровод отозвался странным звуком, как будто бы трубы громко запротестовали.
— В раковине засор! — прошептала Лили.
— Сейчас как раз и прочистится!
Макс вернулся с небольшим деревянным ящичком, на крышке которого было выгравировано: «Сувенир из Акадии23».
— Я привез это с острова Принца Эдуарда24, — нежно произнес он. — Мы с братом провели там неделю в сорок седьмом году. Лучшие каникулы в моей жизни.
Он достал из ящичка медный рожок, похожий на мундштук от трубы, и засунул его себе в ухо.
— Давай, сынок, так будет лучше.
— Папа пропал почти две недели назад. Я знаю, что за некоторое время до этого он вам звонил. И вот я подумал: может, он вам рассказал что-нибудь о том, куда отправляется?
— Выкатись-покатись! — воскликнул Макс. — Две недели? Да он ведь ко мне заходил! И говорил про этот свой отпуск, надо же! Надеялся уладить какие-то дела в США или что-то вроде того.
Лили и Сэм переглянулись, а Макс продолжал:
— Я у него спросил: «Сэмюел едет с вами?» — «Нет, — ответил он мне. — У него ведь школа. Но я готовлю для него сюрприз... Если он вдруг к вам заглянет, передайте ему, пожалуйста, вот это. Возможно, это поможет ему дожидаться моего возвращения».