Последний экипаж "Белого кролика"
Шрифт:
Вы видимо уже поняли, что вопрос, как Барм умудрился похитить нас с американской секретной базы волновал нас давно, но все время, что то мешало услышать правдивый развернутый ответ. А тут такая неожиданная пауза.
Прижатые к стенке, вернее к леерам ограждения Барм и Марафетус выложили все. А что им оставалось делать? «Клятва капитана» штука серьезная.
После того как «Белый кролик» ускользнул от временно оглохшего и ослепшего «Неспешного» и корабельный маг был награжден перед строем команды именной саблей и бутылкой рома, было принято решение о срочном, скрытом отходе на Восток, к заждавшемуся Синдбаду. Но вдруг на палубу прямо перед носом капитана упал обессиленный
Барм клялся, что собирался только забрать у меня журнал, но потом его словно бес попутал. Он бросил наши сонные тела на ковер поверху пачек с шедеврами американской полиграфии и потащил на корабль. Марафетус сказал, что бесов никаких в момент похищения он не видел, но что капитан вел себя очень странно – это точно. Нас с Кейси, сразу даже никто не хватился, мало ли куда могли отлучиться жених с невестой после такого побоища, а когда спохватились было уже поздно. Попав на родную палубу капитан, наконец понял, что сделал, но отступать было не в его традициях. Жадность взяла верх над осторожностью. Дальнейшее развитие событий вы знаете.
– Понимаешь, капитан, - я подвел черту под его рассказом, - кто-то все время искусно тобой манипулирует. Проще говоря, тебя используют втемную и держат за лоха!
– Однозначно!
– подтвердила Кейси, - Фан-Фан Томас, ты теряешь квалификацию. Мне стыдно за французскую разведку.
Барм выпучил от возмущения глаза и широко открыл рот, собираясь возразить, но в это время к нему подошел матрос и что-то быстро сказал. Барм закрыл рот, жестом подозвал негра и быстро спустился в трюм.
– Что у них еще случилось? – тревожно спросила Кейси, взяв меня за локоть.
– Не знаю. – ответил я. – Кажется, матрос сказал, что Барму надо срочно взглянуть на яйцо.
– Чье? – выдохнула Кейси
– Птицы Рух!
– Надеюсь, мы не превратимся в летучий инкубатор.
– Цыплят по осени считают. – уклончиво ответил я, собираясь спуститься в трюм.
Глава 31 О хиромантии, цыганском ансамбле песни и пляски. регенерации на пике и пользе трофеев
– Куда спешишь, солдатик? – раздалось у меня за спиной. – Не торопись, поговори со мной, яхонтовый. Всю правду расскажу, ничего не утаю.
На леер ограждения, с наружной стороны, зацепилась самая настоящая цыганка. Ее громадная цветастая юбка и пестрая шаль громко хлопали на ветру, напоминая боевое знамя Великого Герцога Джона Лохматого. Не могу сказать, что я очень удивился. Я уже вообще перестал удивляться. Ну - цыганка, ну - взялась неизвестно откуда, подумаешь, невидаль! Может, это племя летающих цыган, кочующих в воздушных сферах. А что здесь такого? Если есть летающие лемминги, почему не может быть летающего табора? Ушли
Цыганка без дела не простаивала. Ловко перемахнув через ограждение, она сцапала мою ладонь и вперилась в нее глазами. Острые и грязные ногти больно кололи мне руку. Из-под них, местами, торчали мелкие перья и остатки мошкары.
– Ждет тебя, касатик, дорога дальняя, опасная и многотрудная, - начала она сеанс прогнозов моего будущего. – А мешать на этом пути будет тебе король пиковый, могучий и страшный. Злобу на тебя затаил он великую, но остановить не сможет, потому, как у тебя есть сила тайная, самому еще не ведомая.
Я беспомощно оглянулся на Кейси, но она не спешила вмешиваться, с интересом наблюдая за полевой работой агента без номера, т.е. за мной.
– А еще, соколик, вижу у тебя жену – красавицу, писанную, красоты волшебной, сказочной.
– Тут цыганка явно прокололась, Кейси даже приблизительно на красавицу не тянула. Может, она душевную красоту имела в виду? Но с духовным миром моей невесты я познакомиться не успел – некогда было, - И станешь ты солдатик в битвах закален, умом хитер и добьешься званий высоких, но - она задумалась, - натерпишься при этом….
Из трюма с озабоченным видом вылез Бармалеус. Он собрался, что-то мне сообщить, но замер, вытаращив глаза на цыганку. Его усы оторопело торчали вверх указывая на пролетавший над нами табор.
Корабль неведомым образом сменивший курс с параллельного на перекрестный жил своей повседневной жизнью. Хозяйки развешивали вдоль бортов свежее стиранное белье. В тишине далеко разносился звон кузнечных молотков и ржание коней.
… и вот когда выпадет тебе удача великая и победишь ты злодея, или может злодейку? – Цыганка снова поправила себя, – может быть, победишь, наступит радость великая и вспомнишь ты солдатик простую цыганку таборную. Но это когда еще будет, а позолотить ручку мне надо сейчас, поскольку вижу на тебе порчу черную…
От ее бормотания начало клонить в сон, но тут до меня донеслись звуки знакомой с детства песни. В ней задушевно пелось о шмелях, шастающих по камышам серых цаплях, парусах, путевых звездах и придурковатой цыганской дочери, которая махнула, не глядя в ночь, за любимым, по родству бродячей души. Странно, но все цыгане считают ее народной. На палубу неизвестно откуда, призывно звеня манистами и струнами гитар вывалила целая толпа пестро одетых ромалэ. Они вольготно расположились на палубных персидских коврах и сразу стали предлагать купить Барму, его матросам и изумленной Кейси самые разнообразные товары народного потребления: паленую водку, якобы настоянную на чистейшей живой воде, чудодейственные молодильные яблоки, куртки-невидимки, туфли-скороходы, драконий гашиш и еще много чего по мелочи. Краем уха я слышал клятвы в подлинности экзотических товаров и обещания дать на них стопроцентную гарантию и сертификат соответствия, заверенный большой магической печатью. Барм и его молчаливые матросы покупать ничего не хотели и пытались взять палубу под свой контроль.
На них никто просто не обращал внимания. Со всех сторон слышался звон семиструнных гитар, крики «Ай-нэ-нэ», «Ой-ой-ой», разудалое исполнение песни «Очи черные, очи страстные» в исполнении сводного цыганского хора, рев танцующих медведей и бренчание цепей на которых эти медведи сидели. До блеска начищенные сапоги выбивали чечетку и вековую пыль из ковров. «Белый кролик» дрожал в такт аккордам и слегка подпрыгивал в воздухе. Создалось впечатление, что я нахожусь не на захваченном мной грозном пиратском рейдере, а на переезжающем, на новое место бродячем цыганском театре.