Последний Эйджевуд
Шрифт:
Подъезд охранял двойной кордон фараонов. Проезжали конные полицейские. На углу товарищи заметили отряд вооруженной конницы.
— Это не предвещает ничего хорошего, — бросил Джим. — Совет, прежде чем сообщить о своем решении, позаботился вызвать по телефону войска.
Подобраться ближе к подъезду не было никакой возможности. Толпа шумела и волновалась, как море, и перед глазами товарищей только пестрели, словно деревья в роще, чужие затылки и спины.
Но проталкиваться дальше было ни к чему. Судя по настроению толпы, решение Совета ей уже было известно. Сотни рук вздымались вверх. Тысячи глоток сыпали на головы своих
— Изменники, предатели, профсоюзные прихвостни, палачи! — ревела толпа. — На ваших руках наша кровь и кровь советских республик!
— Мы не пойдем воевать против наших русских товарищей! Сперва мы здесь не оставим камня на камне! Бей!
В едином, гигантском водовороте ненависти таяли и терялись немногочисленные патриотические возгласы, пока не затихли совсем. Зато все чаще и громче звучали истерические вопли женщин. Истерика охватывала и мужчин. Рыдая, с закушенными до крови губами, с безумными глазами, они теснились у подъезда. Полицейские вынуждены были отступить. Нескольких уже стащили с лошадей и с визгом и проклятиями били головами о камни мостовой. Авто спешили поскорее уехать.
И вот от подъезда рванулось блестящее автосигара.
— Мистер Джойс! Джойс, собака! Будь ты проклят!
Сбивая и подминая под себя и полицейских, и лошадей, и передние ряды своих товарищей, толпа ринулась к машине. Шофер дал полный ход. Но авто врезалось в толпу и среди шума и криков боли остановилось, бешено пыхтя — круша ноги и руки, раздавливая животы тем, кто попал под колеса.
— Смерть Джойсу! Смерть! — гудела толпа.
— Пусть не доживет, поганец, до войны, пусть не увидит дела рук своих!..
Через секунду тент с машины был сорван. Два десятка крепких ребят сгрудились вокруг и вытащили из небольшого купе машины съежившуюся фигуру, избивая ее кто и как мог.
Боб уже был среди них. Он давно засучил рукава и весь дрожал от нетерпения, также пытаясь сунуть кулаком в бесформенную массу из мяса и костей — все, что осталось от пассажира авто.
Он поднял было руку и собирался опустить ее прямо на череп мистера Джойса, но вдруг остановился.
— Стойте! — закричал он. — Опомнитесь, сукины дети, убили человека! Убили! Да стойте, матери вашей черт!
Прошло целых пять минут, прежде чем Боб сумел разбросать нападавших в стороны и защитить жертву от ударов.
— Отдай! — кричала толпа. — Отдай, предатель! Бить и его!
Но сильный голос Боба покрыл все голоса:
— Остановитесь, ироды! Смотрите, что вы наделали!
И он поднял высоко над толпой мертвое тело, поворачивая его головой во все стороны.
Толпа окаменела.
На руках у Боба было окровавленное и уже безжизненное тело секретаря комфракции, которого еще вчера громко приветствовал рабочий Нью-Йорк, посылая в Совет на защиту интересов пролетариата.
Боб озверел:
— Сволочи! Своего убили! Вы убили Тиля, нашего руководителя, члена Коминтерна, того, кому мы поручили борьбу с Джойсом!
Мучительный стон был ему ответом:
— Ошибка! Ужасная ошибка! Но это авто Джойса! Тиля специально посадили в джойсовскую машину. А где же Джойс? Он сбежал?
Боб плакал, как ребенок. Он метался у тела мертвого товарища, своего друга Тиля…
На
Но его хлопоты были напрасны. Оживить Тиля после тысячи пинков гневных рабочих рук было уже невозможно.
Вокруг Боба и Тиля собрались рабочие, орошая слезами память своего предводителя — жертвы еще одной провокации капиталистической сволочи…
А Джойс спокойно катил по Америкен-стрит в машине товарища Тиля. Он расположился глубоко в углу диванчика и слегка покачивался на рессорах, прищурив глаза и пыхтя сигарой. Мистер Джойс отдыхал после тяжелого дня и прикидывал в уме план завтрашних выступлений — в 12 часов в парламенте и в восемь на собрании Союза индустриальных рабочих Америки, где ему предстояло дать отчет о сегодняшних событиях. Речи должны быть почти одинаковыми, только с разными объяснениями мотивов голосования в пользу войны. Нужно было хорошенько обдумать, как получше изложить эти мотивы. Он взглянул на часы. Было ровно девять. Мистер Джойс с жалостью к себе понял, что останется без обеда, и велел шоферу ехать в клуб «Добродетельных женщин».
В половине десятого там должно было состояться заседание бюро (членом которого являлся и мистер Джойс) «Альтруистического общества спасения человечества». На повестке дня стояли очень важные вопросы. Например, проект изготовления ядовитых газов — одни не убивали, а только усыпляли, другие же убивали, но действовали исключительно на коммунистов. Если газы, в результате испытаний, окажутся устойчивыми, мистер Джойс от имени «добродетельного общества» должен был предложить их властям для использования в войне, чтобы таким образом избежать лишних жертв.
VIII
В ПОДПОЛЬЕ
Через полчаса после того, как Совет профсоюзов принял решение, в северной части города, на одной из самых грязных улиц, далекой от рабочих районов, собрался Центральный комитет компартии Америки.
До сих пор его заседания проходили в более удобных помещениях, в центральной части города или в рабочих кварталах. Однако события последних дней заставляли ЦК все глубже уходить в подполье и искать убежище, соответствующее всем правилам конспирации. Со дня объявления войны все полулегальные помещения партии разгромила полиция, а этим вечером, после выступления товарища Тиля на Совете индустриальных союзов с вотумом недоверия правительству, Центральный комитет ожидал начала массовых репрессий и потому окончательно превратился в нелегальную организацию.
Секретарь Центрального комитета, чернокожий Том, без ведома ЦК уже велел напечатать в количестве пяти миллионов экземпляров листовку, где извещал пролетариат Северной Америки и всех стран Нового Света, что с этого дня Компартия Америки окончательно перестала существовать в качестве американской политической партии и перешла в подполье до времени создания А.С.С.Р. Всем партийцам запрещалось выступать открыто от имени партии. Листовка заканчивалась призывом ко всем объединяться в рядах Компартии и под ее незримым руководством вести борьбу за свержение господствующего капиталистического строя.