Шрифт:
Часть первая
Глава первая
Подняться на вершину перевала оказалось трудным даже для такого парня, каким был Полозов в двадцать один год. На каждом шагу ноги скользили по щебеночным оползням, путь преграждали каменные глыбы. Наконец он взобрался на вершину, сел и вытер лицо. Сопки внизу теперь не казались громадными и походили на круглые холмики, теснившие друг друга. За перевалом виднелись новые распадки.
Солнце
На высокой скале стоял снежный баран. Багрянец заката подсвечивал его силуэт. Тонкие ноги скрадывал блеск камня, и, казалось, он застыл в величавом полете.
Эх, поближе бы шагов на пятьдесят. — Полозов пополз. Расщелина вывела его к обрыву. Он подтянулся на руках, вылез на камень. Еще немножко… Еще… Но тут с шумом поднялся выводок куропаток. Полозов притаился. Птицы могли спугнуть осторожное животное.
Нет, баран все так же стоял. Так… Хорошо!.. Полозов опустил курок, одновременно грянул второй выстрел, и правее расплылась полоска черного дыма. Полозов увидел, что баран упал… Кто мог выстрелить? Полозов вгляделся. Вдали между глыбами камней мелькнула серая шапка и скрылась. В такой глуши и охотник? Полозов забросил винчестер на спину и, цепляясь руками за расщелины, полез за бараном.
Путь ему преградила почти отвесная стена, а выше виднелась ровная площадка с чахлыми лиственницами.
Эх, как бы вскарабкаться? — Он попытался шагнуть, но нога соскользнула и повисла в воздухе. Куда же теперь? Пожалуй, назад!
Но сколько он ни нащупывал какого-нибудь выступа, ничего похожего, словно кто-то все мигом сгладил.
Он покосился вниз. Под ним чернел обрыв, а в глубине ущелья белели булыжники. Свалишься — и костей не собрать!
Как же это я забрался сюда? Может, наверх? — Полозов вытянул руки. — Черта с два, не подпрыгнешь.
Закат потускнел. Из распадка потянуло свежестью, но раскаленные камни излучали тепло. Еще немного, и ночь застигнет его над обрывом, а дальше? Разве долго продержишься на одной ноге?
Его охватил страх. Что же делать? Звать на помощь того, кто стрелял? — Полозов закричал.
Где-то далеко откликнулся голос. А может — эхо? — Ош снова позвал. Кто-то, покрикивая, торопливо приближался… Вот уже слышны шаги… Вот уже над головой зашуршала кусты.
— Э-ээй, друг! Не свали что-нибудь на голову! — уже веселей закричал Полозов.
Сверху посыпалась земля, пыль.
— Ого-о! — услышал он крик. — Ты чего там делаешь?.. А? — спросил по-якутски молодой, задорный голос.
Полозов поднял глаза. Между камней выглядывало смуглое румяное лицо.
— Может, догадаешься спустить мне конец веревки или хотя бы палку?
Парнишка вскочил. Тут же свалился и гулко загрохотал камень.
— Э-эй! Вниз я могу и без тебя! — прижал голову к скале
Парнишка притих, и на плечо Полозова упала петля аркана, такие оленеводы всегда носят у пояса. Он просунул в нее руку, голову.
— Зацепи свой конец за дерево! Слышишь, малыш?
— Держись! — Бечева натянулась и сдавила грудь. Полозов подтянулся на веревке, ухватился за край камня и, облокотившись, легко выскочил наверх.
— Кажется, выполз с того света.
Парнишка сидел на лиственнице и, щурясь, посмеивался. Это был хрупкий подросток в вытертой меховой рубахе и таких же штанах. Из-под рысьей шапки поглядывали лукавые черные глаза. Полозов подошел к дереву и подставил руки:
— Прыгай, малыш! Ну-у…
— А не уронишь?
— Боишься? Ну хорошо, тогда я выдерну тебя вместе с лиственницей. — Полозов навалился плечом. Парнишка, оплетая ногами дерево, пополз вниз.
— Такой воробей, а славно управился. Откуда ты?
— С Колымы.
— С Колымы?! — Полозов далее растерялся. За эти годы он впервые встретил земляка. — Надо же, черт возьми! — наконец, проговорил он и, расхохотавшись, принялся подбрасывать мальчишку.
Тот ухватился за его шею и, прижавшись к бородатому лицу, смолк.
— Не бойся! С Колымы, говоришь? Да ведь это здорово! Понимаешь, как здорово! — Полозов в порыве охватившей его радости еще крепче стиснул парнишку и поцеловал.
— Эх, и сладко-то! — ахнул тот и теперь уже сам прижался к щеке. — Ну, обними еще. Поцелуй, — услышал Полозов шепот и ощутил грудь женщины.
— Постой, постой… Да ты никак девчонка? — пробормотал он изумленно.
— Сильный, как лось, а глупый-то… — И она еще крепче его обняла.
В распадке закричала кукушка. Полозов отстранился. Девушка, закрыв глаза, лежала у него на руках. Он усмиренно опустил ее на землю.
— Ты чего так, а? — спросила она простодушно, но тут же насупилась. — Не любо тебе? Может, другая есть? Зачем тогда пришел, а? — В ее чистых глазах было недоумение. — Как можно ломать дерево и разводить очаг, если не ищешь тепла? — Она отвела глаза и тихо добавила. — Весной мне минет три раза по пять. Ты узнал, что я никому не обещана? Разыскал по следу стада? Да?
— Не разыскал, а встретил! — засмеялся Полозов.
— А разве не все равно? Ты же обнимал меня.
— Эх ты, простота. Да тебя так всякий обманет.
— Обманет? Разве я зверь? — Она непонимающе глядела ему в глаза.
— Никого у меня нет. Хорошая ты, да молода, вот что! Подрасти малость! — проговорил он мягко.
— Можно подрасти. А почему нет? — усмехнулась, она лукаво.
Он не ответил и стал искать глазами барана. Она поняла, махнула рукой на распадок и побежала по склону сопки. Он за ней. Где кончалась осыпь щебенки и зеленел кустарник, белела туша барана.
Ниже у родника стояла пастушеская юрта. Склонившись, у костра сидел старик.