Последний герой
Шрифт:
– Не меньше твоего, – огрызнулся вор.
– Ну-ну… – Гараня криво осклабился и направился к кромке прибоя.
Он кожей ощущал недобрый взгляд вора, но даже не подумал обернуться. Гаране до дрожи в конечностях хотелось немедленно присосаться к бутылке, и он, чтобы сдержать себя от этого неразумного поступка, кусал губы и старался думать о чем-нибудь другом, но это у него получалось плохо.
Гараня понимал, что если сейчас он начнет пить виски, то уже не остановится, пока бутылка не покажет дно. А что потом, как быть дальше?
Однажды менты закрыли его за какую-то мелкую провинность
Как быть дальше?
Этот вопрос вызвал в его голове целый обвал беспорядочных, тревожных мыслей. В висках застучало, горячий лоб покрылся испариной, и Гараня поторопился охладить его пригоршней соленой воды. Он едва держался на ногах; усталость легла на плечи неподъемным грузом, который давил с такой силой, что, казалось, трещали кости.
Вор наблюдал за ним как кот за мышью. Но вора интересовал не сам Гараня, а выпуклый карман его брюк, где лежала бутылка виски. Глаза вора посветлели и приобрели лихорадочный янтарный блеск – словно их подсветили изнутри крохотным фонариком.
Глава 11
Малеванный не поверил в доброту босса ни на йоту. Он вообще никому не верил. Когда предложили выбрать по одной вещи, вор уже точно знал, что ему надо.
К сожалению, его запросы нельзя было удовлетворить бутылкой виски, как алкоголика Гараню. Малеванному нужно было много вещей, потому что он решил не дожидаться конца робинзонады, а со старта уйти в побег.
Вор взял, на его взгляд, самое ценное в сложившейся ситуации – моток лески и набор крючков для рыбной ловли. А зажигалку и шикарный перочинный нож он украл походя, буквально на глазах охранников босса, тупо наблюдавших за раздачей «слоников».
Малеванный мог бы прикарманить еще кое-что, но побоялся – вдруг обыщут? С уворованными малогабаритными вещами все прошло без сучка без задоринки – он сразу же спрятал их в песок, не отходя от брезента с «призами».
Ну а куда девать топор, с помощью которого можно было соорудить плот, или небольшую палатку – готовое укрытие от непогоды, – или кусок тонкой, но прочной ткани, из которой вышел бы отличный парус?
Однако вор к этим вещам не то что не прикоснулся, но даже не посмотрел в их сторону. Обостренное чувство самосохранения, присущее практически всем, кто был не в ладах с законом, подсказывало ему, что эти предметы предлагают не случайно.
Скорее всего, босс хотел таким макаром проверить, кто может отважиться на побег.
Нет, его на мякине не проведешь, подумал не без хвастовства Малеванный. Лучше притвориться до поры до времени невинным ягненком, нежели быть глупым самонадеянным бараном, которого тут же отправят на бойню.
Малеванный воровал, что называется, с младых ногтей. Еще в школе он был сущим наказанием для преподавателей и одноклассников. Тяга к воровству у него была в крови.
К четырнадцати годам он уже состоял: на учете в детской комнате милиции, а когда ему стукнуло шестнадцать, Малеванный (тогда просто Павлуха) получил свой первый срок. Он погорел, как последний фраер, на краже со взломом, обворовав
Но и первая отсидка ума ему не прибавила. Спустя полгода по выходе из зоны он снова загремел на тюремные нары по той же статье; на этот раз Павлуха попался на квартирной краже, не заметив по неопытности, что хаза была под сигнализацией.
Возможно, Малеванный так и остался бы неумелой сявкой, которая живет по принципу «украл – сел – откинулся – украл – сел…», не познакомься он в зоне со старым карманником Шепотом. Это был настоящий ас своего дела, но к тому времени он практически не вылезал из тюремного лазарета, где его безуспешно пытались лечить от туберкулеза.
Смышленый и шустрый малец приглянулся Шепоту сразу; при всем том Павлуха был неглуп и достаточно начитан. Они быстро составили негласный уговор: Шепот учит Павлуху престижной воровской «профессии», а юноша по мере возможности ухаживает за старым карманником, который только к исходу жизни понял, что нет ничего страшнее на этом свете, чем больное и немощное одиночество.
Спустя два года Шепот умер. К тому времени Павлуха уже приобрел необходимые для классного щипача навыки, хотя и не пользовался среди зэков, несмотря на авторитет Шепота, какими-либо привилегиями, а тем более – уважением.
Всему виной была его мелкотравчатая натура. Он был трусоват и не мог постоять за себя. Чтобы хоть как-то возвыситься, пусть и в собственных глазах, Павлуха разрисовал свое тело наколками, за что впоследствии и получил кличку Малеванный.
Но все равно на вора в законе он так и не потянул.
Выйдя на свободу, Малеванный дал себе зарок больше не попадаться. В зоне, среди бандитов и воров разных мастей, имеющих пудовые кулаки и качающих права по любому поводу и без, делать ему было нечего.
Конечно, клятва была в общем-то наивной, но для Павлухи она стала жизненным ориентиром. Он никогда не рисковал понапрасну, а поскольку Шепот и впрямь обучил его всему, что умел сам, Малеванный вскоре стал одним из самых удачливых и авторитетных карманных воров.
Его возвышению в среде «коллег» способствовало и то, что Малеванный умел себя подать, притом ненавязчиво и с умом. Имей он другую профессию (чисто гражданскую), быть бы ему депутатом какой-нибудь думы – язык у Малеванного работал как помело, а речь, когда ему этого хотелось, получалась гладкой и складной.
Короче говоря, Малеванный умел навешать лапши на уши, да так, что она казалась его благодарным слушателям просто манной небесной…
Его взяли, как самого дешевого и неумелого фраера. Немолодой иностранец с тугим лопатником [2] в заднем кармане брюк, который глазел по сторонам с наивностью ребенка, показался ему настолько легкой добычей, что Малеванный даже не стал его «водить» – то есть какое-то время наблюдать за ним, чтобы определить его реакции на внешние раздражители и степень настороженности, присущей почти всем городским жителям в толпе.
2
Лопатник – портмоне (жарг.).