Последний холостяк
Шрифт:
– О чем вы говорите, тетя? – спросила Антония, подходя к буфету, чтобы налить себе чаю. Заметив на столе газету, она села и пробежала глазами заголовок. Глаза ее медленно полезли на лоб. Антония встряхнула головой и стала внимательно читать статейку. Лицо ее побледнело, губы задрожали, в груди вскипело негодование: возмутительный репортаж поверг ее в шок. Поборов потрясение, она воскликнула:
– Да как они посмели напечатать эту ложь? Здесь нет ни слова правды! Все факты искажены и неверно истолкованы! А кое-что автор вообще высосал из пальца!
– В самом деле? – вздохнув с облегчением, спросила Поллианна. Остальные сидевшие за
– Разумеется, да! Неужели вы могли допустить, что Ремингтон способен на такой безжалостный и бессердечный поступок?
Выражение лиц вдов, которым адресовался этот вопрос, не оставляло сомнений, что именно так они и думают. Антония замолчала, сообразив, что она сама рассуждала подобным образом совсем недавно, точнее, вчера. Сейчас же ей хотелось услышать от общавшихся с графом вдов только хорошие отзывы о нем. Кому же еще, как не им, знать его подлинную сущность? Если даже они поверили лживой статейке, то чего же тогда ожидать от остальных читателей?
– Нужно признать, что Ремингтон Карр далеко не ангел, – промолвила она, взяв себя в руки. – Он высокомерен, хитер и порой бывает безжалостен. И тем не менее он не станет принуждать женщину к тяжелой работе, не имея на то серьезной причины.
Вдовы многозначительно переглянулись, но не решились задать какой-либо вопрос.
Мнение леди Пакстон о графе Ландоне, однако, расходилось с оценкой его поступков обитателями жилых апартаментов Букингемского дворца. Прочитав скандальный репортаж в утреннем выпуске газеты «Гафлингерс», королева пришла в ярость. Она вскочила со стула и громогласно воскликнула:
– Что? Он посмел сделать это?
Перепуганный секретарь поспешил ее успокоить, дабы предотвратить возможный приступ мигрени.
– Очевидно, граф потребовал у леди Пакстон выполнения всех взятых ею на себя в их злосчастном споре обязательств, – сказал он. – И предложил ей мужскую работу, видимо, далеко не легкую.
– Подлый мужлан! – пробурчала Виктория, глядя в окно, выходящее во внутренний двор, по которому сновали с озабоченным видом придворные. К большому разочарованию королевы, дерзкого графа среди них не оказалось, так что наказать ослушника немедленно не представлялось возможным. – Когда же он прекратит унижать и преследовать эту бедняжку и всех прочих подвижниц благородного дела защиты прав женщин! Похоже, он игнорирует наши пожелания относительно его скорейшего вступления в брак! – Округлое лицо королевы покраснело, как розовый гранат. – Ему лучше стать более осмотрительным, в противном случае не миновать виселицы… Слава Богу, в Англии пока еще достаточно веревок нужной длины.
Секретарь побледнел как мел и захлопнул рот.
В то же утро, ровно в девять часов, к особняку леди Пакстон подкатил наемный экипаж, и спрыгнувший с облучка кебмен, постучавшись в парадную дверь, заявил, что ему поручено доставить молодую леди в Сити. На этот раз переодевание заняло у Антонии значительно меньше времени, чем в предыдущие дни. Окинув придирчивым взглядом ее наряд – модную серую юбку, сшитую на заказ, изящный жакет и великолепную черную бархатную шляпу, под цвет которой были подобраны и шведские нитяные перчатки, тетушка Гермиона покачала головой, неопределенно хмыкнула и заявила, что сегодня она останется дома делать неотложные дела. Антония передернула плечами и села в кеб одна.
Каково же было ее изумление, когда в карете она увидела самодовольно ухмыляющегося Ремингтона. Взглянув на ее
– Что ж, прогресс налицо! Вчера вы копались гораздо дольше, мадам. Вижу, что вам не терпится приступить к работе.
– Не стройте иллюзий, ваше сиятельство! – парировала Антония, выпрямляя спину. – Я просто не хочу подвергать свою и вашу репутацию новой опасноcти. Скандал вокруг нас и без того обрел недопустимые формы. Боюсь, что нового удара нам уже не перенести.
– Коль скоро вас всерьез беспокоит эта угроза, дорогая Антония, – интимным тоном промолвил Ремингтон, глядя ей в глаза, – почему бы нам не покончить с ней раз и навсегда? Я знаю один верный способ, вам остается лишь довериться мне.
– Довериться вам? Никогда! – гневно воскликнула Антония. – Уж лучше перебраться жить к черту на кулички и надевать на голову мешок, выходя из дому.
Живо представив себе эту потешную картину, Ремингтон рассмеялся. Рвущиеся из его могучей груди гортанные звуки всегда приводили Антонию в необыкновенное возбуждение, теперь же нервы ее напряглись, как струны фортепиано, а по спине побежали мурашки. Не сумев сдержать улыбку, она отвернулась к окну. Граф умолк и тихим бархатным голосом произнес:
– Давай поженимся, Антония!
Она обернулась – он сидел спокойно, прислонившись к сиденью спиной, и только глаза выдавали его волнение, скрытое за маской невозмутимости.
Она вновь уставилась в окно и сдавленно ответила:
– Нет! В сложившейся ситуации я ничего не выиграю от супружества! Я и так ни в чем не нуждаюсь.
– Кроме подлинного сладострастия! – хрипло выдохнул граф, и Антония похвалила себя за то, что не смотрела в этот миг на его лицо. Он вздохнул и с досадой добавил: – И разумеется, покровительства и защиты.
– И в этом я тоже совершенно не нуждаюсь! – с вызовом воскликнула Антония.
Оставшуюся часть пути оба молчали.
Антония почувствовала напряженность, воцарившуюся в его конторе, как только вступила в прихожую. Сотрудники были сосредоточенны и молчаливы, по коридору все они передвигались чуть ли не бегом. Очевидно, у них возникла необходимость принять некое срочное решение и заключить какую-то важную сделку. Лицо Ремингтона тоже стало строгим, даже суровым. Зайдя в комнату, где работали Маркем и Хэллоуфорд, он сообщил им с порога, что вскоре отбудет с миссис Пакстон в Нью-Маркет, а затем побывает на строительстве нового корпуса фабрики Саттон-Миллс. Однако менеджеры настаивали, чтобы он повременил с этой поездкой, поскольку его присутствие необходимо в конторе в связи с предстоящей крупной коммерческой операцией. Немного поразмыслив, Ремингтон обернулся к Антонии и сказал, что для нее найдется работа и здесь, в конторе: она будет обучаться машинописи. И не успела Антония осмыслить это предложение, как граф сопроводил ее по коридору в другую комнату, поручив заботу о ней молодому человеку по фамилии Коллингвуд, и тотчас же исчез.
Антония села за стол и стала разглядывать стоявшее на нем любопытное механическое устройство в форме черного металлического ящика, в основании которого располагался хитроумный лабиринт рычажков, на их округлых клавишах значились буквы алфавита. Инструктор Коллингвуд наклонился и проворно пробежал по клавиатуре длинными пальцами. Рычажки начали подпрыгивать и стучать по бумаге, накрученной на вращающийся валик. Через мгновение Антония прочла на листке свое имя, радостно рассмеялась и спросила: