Последний идальго

Ламуга Александр

Зато к вечеру все становилось на свои места. С гор Сьерра-де-Гуадаррама задувал северный ветер, жара спадала. Жалюзи на окнах ползли вверх, створки распахивались, и прохлада врывалась в не избалованные кондиционерами квартирки. Солнце опускалось все ниже и ниже, удлиняя тени прохожих, ветер усиливался, и вот уже резкие порывы гоняли по тротуарам палую листву да брошенный людьми мусор.

Один такой порыв подхватил с земли дубовый лист и поднял его над увитой плющом оградой Старого парка. Лист пролетел над зеленой лужайкой, но запутался в ветвях древнего эвкалипта,

что высился в стороне от центральной аллеи. На необъятном стволе исполина в лучах заходящего солнца поблескивала табличка: «Король Георг VII, будучи инфантом посадил этот эвкалипт в 1756 году».

Рядом приютилась скамейка, по виду такая же старая, как и само дерево. Скрываемый тенью ветвей, на ней сидел далеко немолодой сеньор в летнем пиджаке и свободных брюках. Юнцы назвали бы его стариком, а вот люди постарше, прикидывая возраст мужчины, наверняка впали бы в замешательство. Ибо морщин на его лице было изрядно больше, чем полагалось иметь человеку с таким живыми глазами.

В руке он держал смартфон и читал с экрана. Очками сеньор не пользовался и зрение не напрягал, чтобы разглядеть мелкий текст. Но частенько посматривал на часы в углу экрана, как поступают нетерпеливые люди, вынужденные ждать. Его внешность перекликалась с поведением: черные волосы, прямой нос, глубоко посаженные темные глаза. Все выдавали в нем уроженца Кастилии, а эти люди, как известно, не отличаются ни терпением и ни кротким нравом.

Неожиданно телефон в его руке завибрировал, и текст закрыла возникшая надпись: «Абонент Филиппе И. вновь зарегистрировался в сети». Открывшееся приложение потребовало ввести код. Сеньор коснулся надписи, сканер считал отпечаток пальца, и на экране появилась карта местности. Увеличил масштаб изображения: Милан, Италия. По смуглому лицу пробежала едва заметная улыбка. Это была первая, хоть какая-то новость за две недели.

Он нажал кнопку вызова, но вместо длинных гудков механический голос сообщил, что телефонный номер выключен или находиться вне зоны обслуживания. Еще одна необъяснимая странность.

Сеньор откинулся на спинку скамейки и сложил руки на груди. Он смотрел в одну точку, пальцы отбивали марш. А если Доктор не появится и ни на этой неделе, и ни на следующей? Неужели все, конец?

Громко щелкнули электрические реле. Вспыхнули фонари, и на дорожки упали пятна тусклого света. Сеньор огляделся, только заметив, что уже совсем стемнело. В опустевшем парке не было слышно ни смеха, ни голосов. Только перекличка ночных птиц и гудение нагревающихся в фонарях люминесцентных ламп.

«Еще один день напрасного ожидания» – сеньор уныло покачал головой.

Он уже собирался встать, когда услышал шум, будто кто-то продирается сквозь кустарник. Взглянул на телефон. 22-15. Назначенное время истекло пятнадцать минут назад.

– Чертов Доктор никогда раньше не опаздывал.

Он колебался всего мгновенье. Потом закрыл глаза и сложил руки на колени, точно прихожанин на проповеди. Дыхание выровнялось, по лицу пробежала тень. Через мгновенье, вызванный его воспоминаниями, в голове зазвучал одинокий горн. Сначала хрипло и неуверенно, а затем

звонко и ясно, он протрубил Сигнал. И в этот момент окружающий мир взорвался тысячей звуков.

Сеньор открыл глаза. Теперь он различал хруст сухих травинок под лапками кузнечика, слышал шорох оперения ночной птицы. Какофония звуков бурлила в его голове. Понадобилась несколько секунд, чтобы сосредоточиться на приближающихся шагах и отбросить весь ненужный шум. Прямо через парк к нему бежали трое. И это была погоня.

Беглец оторвался метров на десять, его легкие шаги и ритмичное дыхание сеньор различал отчетливо. Преследователи бежали тяжело. И если первому из них еще удавалось держать темп, то второй хромал, отставая все больше и больше. Сама мысль, что кто-то из них – Немой Доктор, казалась нелепой. Уж этого сукина сына даже смерть не обратит в бегство.

Намереваясь убраться восвояси, Сеньор встал, и тут понял, что незамеченным ему не уйти.

– Черт бы вас побрал! – пробормотал он раздраженно и вернулся на скамейку.

Мелькнула тень, беглец перемахнул живую изгородь, и худенький силуэт устремился по лужайке к освещенной фонарями дорожке.

«Девчонка!» – мелькнуло в голове.

В этот момент раздался треск рвущейся ткани, девушка вскрикнула и полетела на траву. Сеньор беззвучно выругался. Добеги она всего несколько шагов до аллеи…

Позади нее уже трещали ветви кустарника. Девчонка вскинула голову, смахнула с глаз спутанные волосы. Свет фонарей осветил юное лицо.

– Черт, – непроизвольно вырвалось у сеньора.

Несомненное сходство едва не заставило броситься на помощь, но пальцы, точно абордажные крюки, впились в край скамейки.

– Нет, никаких глупостей сегодня! – он взял себя в руки и остался на месте. Мало ли на свете людей похожих на нее, к чему ворошить давно забытые воспоминания?

Тем временем девчонка поднялась. Ее шатало. Она сделала несколько неуклюжих шагов, подволакивая ногу, как раненое животное, и со стоном опустилась на дорожку. А из ночного сумрака появились две фигуры.

– Далековато вы забрались от дома, – пробормотал сеньор, разглядывая чернокожих парней.

Идущий впереди своей худобой походил на борзую собаку. Одетый во все темное, он почти не выделялся на фоне кустарника и травы. А вот второго разглядеть труда не составило.

Светлая футболка и могучее телосложение делали его весьма заметным, несмотря на скудное освещение в парке. Здоровяк шел следом за своим подельником, хромая и пыхтя. А когда его взгляд споткнулся о сидящую на дорожке девчонку, то и вовсе остановился.

Худому, наоборот, вид беззащитной жертвы словно придал сил. Он зашагал быстро и уверенно, а когда оказался ближе, сеньор разглядел следы крови на перекошенном от ярости лице.

– Бегать от меня вздумала? – заорал худой подходя к девчонке. Он шмыгнул носом, вытер рукавом выступившую кровь, – за это тоже заплатишь, сука!

Девчонка подняла голову. Судя по лицу, она не поняла ни слова. Да и как молодая испанка могла понять наречие североафриканских племен, называемое нынче берберском языком.