Последний идальго
Шрифт:
– Именные или на предъявителя?
– Наверно именные. Фамилия и имя указаны на каждом листе …
– Сколько листов?
Она хоть и знала количество, но пересчитала на всякий случай.
– Двенадцать.
– Теперь читай название по буквам. И Кристина, можно чуть побыстрее? Сегодня пятница, короткий день. Не хочу задерживаться на работе.
Она торопливо прочитала название акций и номинал.
– Владелец резидент Испании?
– Да, наверно…
Какое-то время в трубке слышался стук по клавишам.
– Акции сейчас у тебя?
– Да.
– Сфотографируй и пришли мне на почту. Адрес на сайте,
– Я с чужого телефона, понадобиться время…
– Ничего, я подожду. Точную сумму скажу, когда получу фото, но предварительно, акций на миллион. Плюс минус. Наша комиссия и налоги составят сорок процентов. Декларацию за клиента подадим мы, это входит в услуги.
– А когда мой родственник сможет получить деньги?
– Сегодня уже возиться не будем, а в понедельник все оформим. День, два, получите свои деньги.
– Хорошо сеньор Нугер, сейчас все пришлю. – она уже собралась положить трубку, но тут вспомнила про бумаги Хироши Акаги, – Алло, сеньор Нугер, алло?
– Да, говори.
– Я хотела еще прислать документы на владение доли в уставном капитале. Вы не сможете взглянуть?
– Тоже на твоего родственника?
– Да, просто…
– Присылай, посмотрю.
Ей наверно передалась параноидальная осторожность старика, потому что письмо она отправила с вновь созданного ящика. Почистила историю звонков, попросила у официанта ручку и записала телефон инвестиционной группы на цветастой рекламе кафе. Когда вернулась за стол, Даниэла смеялась в полный голос.
– … а Родриго, возьми и ляпни в довесок, – старик кашлянул, и, видимо подражая кому-то, произнес хриплым голосом, – Кэрол, милочка, а подружка твоя красивая или как ты?
– Не верю! – залилась Даниэла.
– Истинная правда, сеньорита!
– Сеньор, у меня из-за вас тушь потечет! – Все еще смеясь, она достала из сумки косметичку и принялась поправлять макияж.
Не успела Кристина вернуть телефон, как он зазвонил. Даниэла чуть отвела взгляд от зеркальца, косясь на экран мобильника.
– Вот же достали!
– Поклонники? – осведомился Диего.
– Предки! Решили, мне полезно будет поработать в юр фирме у знакомых! Сижу там бумажки перекладываю с утра до вечера. Скукота! – она отклонила вызов и улыбнулась старику. – Приятно было познакомиться, сеньор Диего. А ты, Кристи, мне все подробно расскажешь! Тихоня ты наша!
Помахав рукой на прощанье, Даниэла выскочила из кафе. Только девушка скрылась из вида, былая веселость старика испарилась.
– Получилось?
Кристина передала телефонный разговор в мельчайших подробностях. Диего не перебивал. Ухмыльнулся лишь раз, когда речь зашла о комиссии за продажу. Закончив, Кристина не сдержалась:
– Сорок процентов от такой суммы, это же огромные деньги!
– А что ты хотела? Связалась с каталонцем, будь готов отдать последнюю рубашку!
– Соглашаться?
– Пусть подавится! Лишь бы не тянул с деньгами. – Старик прищурился, – а ты молодец, Кристиэн, справилась.
– Да я пока ничего не сделала, – отмахнулась она, изо всех сил стараясь не улыбнуться.
– Мы сейчас, словно потерпевшие кораблекрушение посреди океана. Еще барахтаемся, хотя давно могли пойти ко дну. А ты знаешь, Кристиэн, почему люди тонут? Думаешь, им не хватает сил? Нет, их убивает необузданный страх! Камнем сковывает мышцы, не дает дышать, стучит в голове
Мурашки бегали по всему телу, в горле защекотало. Старик отвернулся, подзывая официанта, и Кристина быстро смахнула выступившую слезу. Ее распирала гордость и, в то же время, она готова была разрыдаться от жалости к себе. Глубокий вдох, воздух касается губ, проникает в легкие, опускается в живот и медленно выходит обратно. И снова.
– Кристиэн, еще кофе?
Она кивнула.
Вторую чашку пила не торопясь, наконец почувствовав вкус ароматного напитка. Старик молчал, не говорила и она. Просто пила, отсчитывая время глотками и глядя, как шапка темной кофейной пены, закручивается улиткой.
Диего отодвинул чашку, колокольчиком зазвенела ложка на блюдце.
– Пора, – он щелкнул пальцами и выкрикнул, – счет пожалуйста!
Через пару минут официант поставил на стол пластиковую тарелочку с чеком. Пока Диего ссыпал мелочь и отсчитывал купюры, тот собрал на поднос грязные чашки.
– От вас можно позвонить? – спросила Кристина, отряхивая крошки со свитера.
– Да, из бара, – поглядывая, как растет горка чаевых на блюдце, официант указал на открытую дверь.
Доставая из кармана рекламку с записанным номером телефона, Кристина направилась в бар. Ее встретил густой запах кофе и пронзительное шипение пара. Внутри показалось темновато, но скорее всего виной тому было яркое уличное солнце. Посетителей не наблюдалось, лишь за стойкой трудился бариста в черном глянцевом фартуке и такого же цвета нарукавниках. В старых фильмах так выглядели сталевары, орудующие у доменных печей. Коротко стриженный мужчина обернулся. Аккуратная бородка, пробор. Его лицо не было перепачкано сажей и не лоснилось от пота. Да и в руке он держал не железный крюк, а кофейный рожок и темпер.
– Ты что-то хотела? – отрывисто спросил бариста.
– Можно позвонить?
– Надеюсь не в Америку? – Он подхватил с полки допотопный телефонный аппарат и поставил на стойку.
– Нет, ну что вы!
Но баристе уже читал заказы с экрана монитора. Взвыли жернова кофемолки, порция порошка насыпалась в рожок. Выверенное движение темпером и кофе спрессован в плотную таблетку. Рожок лязгнул, входя в гнездо кофемашины. Указатель давления прыгнул на восемь бар. Бурлящая струя только устремилась в кружку, а бариста уже орудовал вторым рожком.
“Как робот!” – Кристина потянула аппарат по стойке, подальше от гудящей машины.
Набрала номер. В этот раз соединили сразу.
– Кристина, ну что же ты не звонишь! Я уже все выяснил по твоей SG-Game. Компания прошла через поглощение, потом было слияние и дополнительная эмиссия акций. Но долю твоего родственника, как это не странно, не размыли. Ты же знаешь, обычно новые эмиссии снижают доли, а тут… В общем, не важно. Все оказалось не просто, но мы на рынке не новички, такие задачи щелкаем, как орешки! Теперь по существу. Я созвонился с юридическим отделом правопреемника SG-Game. Чуть не забыл, этот сеньор, – послышалось шуршание бумаги, – Диего Гарсия Кортез, он дееспособный? Ну знаешь, все-таки почти сорок лет прошло.