Последний Иггдрасиль: Фантастические произведения
Шрифт:
— Мисс Стокс!
Нет, не может быть! Мисс Стокс сама доброта. Она не способна на убийство.
Да, как и манипулятор Эди.
Но мисс Стокс работает в «Мозговой штурм инкорпорейтед»…
Да, но только с девяти до трех в будни, и с девяти до полудня в субботу — и только по совместительству. А там можно успеть отработать полсмены в «Кукольном домике» по будням, и целую смену по субботам. Почему нет.
Но мисс Стокс любит его. По-своему нелепо, но любит.
Да, но может отсутствие взаимности подтолкнуло ее к решению стать манипулятором, чтобы в один прекрасный день
Но ведь мисс Стокс безобидная старая дева.
Именно. Старая девая с острой микромастией…
Вернув Эди в автомат-коробку, Картер бросился прочь из «Кукольного домика» и, не разбирая дороги, помчался домой. В квартире первым делом поспешил на кухню и откупорил бутылку бренди.
Сделав огромный глоток, опустился на стул. Руки дрожали. Впрочем, не удивительно: не каждый день узнаешь, что давний знакомый замыслил свести тебя в могилу.
Разбуженный ярким светом, сэр Гавейн заверещал в клетке:
— Ми… ми…
Картер помотал головой. Невероятно. Мисс Стокс. Бедняжка мисс Стокс с лучистым взглядом, которая сжимала его руку на каждом субботнем собрании, подарила именную булавку для галстука на Рождество и постоянно строила глазки, проходя мимо его стола…
— Микромастия! — оживился сэр Гавейн. — Микромастия!
Бутылка с бренди зависла в воздухе. Картер медленно поставил ее на стол. Руки дрожали так, что тара чуть не выскользнула из пальцев.
Он точно помнил, что не произносил этого слова вслух. А сэр Гавейн вовсе не телепат. Обычная птица, хоть и говорящая.
Картер поднялся и сдернул покрывало с клетки. Сэр Гавейн обиженно нахохлился.
— Микромастия, — сказал Картер.
— Микромастия, — повторил ара. — Острая микромастия.
Картер содрогнулся и выронил покрывало. На непослушных ногах добрался до спальни и заглянул внутрь.
Постель Марсии пустовала.
Спустившись в гостиную, Картер позвонил оператору узнать время. Судя по справке, его наручные часы отставали на тридцать минут.
Он вернулся на кухню, к бутылке. Напрашивались два вопроса: почему и как?
В принципе, со вторым понятно: любой под силу пойти в манипуляторы. Любой под силу утаить это от мужа, особенно если тот не слишком любопытничает. Наконец, любой под силу подмешать в кофе снотворное, перевести наручные и кухонные часы на тридцать минут назад, чтобы успеть на свидание с ничего не подозревающим супругом.
Куда больше терзал первый вопрос…
Почему?
Внезапно Картеру открылась истина: поступок без видимой мотивации выставляет его инициатора в совершенно ином, прежде немыслимом свете. Впервые он по-настоящему увидел жену: ее чувства, рвущиеся на поверхность, но удерживаемые голосом рассудка; ее соблазнительное тело, жаждущее близости; интеллект, отвергающий мужа за неуемную страсть к кровавым новостям и куклам-подружкам.
Лишь в образе Эди Марсия забывала о переполнявшем ее пугающем вожделении, и становилась собой — естественной и очаровательной.
Такой Картер ее и полюбил.
А она? Любит ли она?
Неужели любовь переросла в ненависть из-за слов, что манипулятор — старая дева с острой микромастией?
Но почему? Марсия с ее пышной
Или нет?
Может морально в ней куда больше от старой девы, чем в той же мисс Стокс? Та, по крайней мере, не противилась любви, которая, впрочем, не спешила нагрянуть. Марсию, напротив, любовь преследовала, но она не желала ее принимать. Всячески противилась, в лучшем случае, терпела. Так разве она не страдала от собственной формы микромастии, не потому ли его замечание, вопреки всякой логике, вызвало у нее такую бурю эмоций? Не вышло ли так, что нелепые слова, нацеленные совсем на другое, невольно ранили в самое сердце?
В коридоре послышались шаги.
Марсия!
Марсия, которая исступленно колесила по улицам города и пригороду, в ужасе от того, что пыталась, но не сумела сделать; в ужасе от новой себя. Теперь она вернулась, раскаявшаяся, напуганная…
Скольких мук можно было бы избежать, постарайся он понять ее с самого начала? Сколько любви можно было бы познать, прими он хоть толику ее идеализма и попытайся хоть чуточку приблизиться к недостижимому идеалу мужчины?
А вдруг еще не поздно. Вдруг ей еще удастся помочь. Если она позволит. Если…
В замке повернулся ключ. Картер шагнул в темную гостиную и стал ждать. Дверь медленно отворилась. На пороге Марсия замешкалась, с тревогой глядя ему в глаза. А после, всхлипывая, упала в его объятия.
— Все хорошо, родная, — успокаивал Картер. — Все хорошо.
ПЛАНЕТА СИНИХ ПТИЦ
Корабль приземлился на лесной поляне. Трава на месте посадки выгорела, но чуть поодаль стояла свежая, изумрудно-зеленая. Она как будто танцевала на ветру, а над ней вздымались деревья, нарядные, как девушки в новеньких летних платьях.
Мисс Минц не поверила своим глазам. Да, ей говорили, что Денеб-6 чудесная планета. Говорили, что оказавшись здесь, не захочешь улетать обратно. И еще говорили так: «а уж когда выйдет луна…» Но мисс Минц всегда скептически воспринимала третье лицо множественного числа — особенно если оно относится к менеджерам туристических агентств. И слушала их с большой долей недоверия.
А надо было верить, теперь это совершенно ясно. Она сошла вниз по трапу и ступила в танцующую траву. Весь старший класс скатился следом — хохоча и радостно повизгивая, все еще под впечатлением от ярких картин, уведенных в иллюминаторе во время полета. Искрящийся воздух планеты был напоен легким ароматом игристого вина, и высоко в ярко-голубом небе плыли белоснежные легкие облачка.
Оказавшись внизу, класс хором загалдел:
— Нет, вы когда-нибудь видели такую зеленую траву?
— Только посмотрите на это небо!
— Ого! Там синяя птица!
— Где?
— Вон там! Ого! И еще одна!
Мисс Минц тоже их увидела. Лес был полон синих птиц! Сердце у нее забилось. Оно забилось еще сильнее, когда у корабельного люка на трапе появился главный старшина Берк, в чьи обязанности входило сопровождать экскурсионные группы и следить, чтобы на планету они вступили с правой ноги.