Последний игрок

Питерский Никита

Презентация «Золотых холмов» застряла где-то в метро вместе с человеком, который ее делал последние семьдесят два часа. Я нервно ерзаю на стуле и ненавижу всех своих коллег, бегающих взад-вперед, делающих бесконечные копии документов и что-то кричащих в мобильные телефоны в попытке продать кому-то двести квадратов с котельной и гаражом на две машины.

Это утро в офисе было как в рекламе – когда вся жизнь вокруг тебя абсолютно серая, коллеги не здороваются, стол забит бумагами, которые нужно обработать, да еще продажи на нуле. Дико хочется кофе, чтобы хоть немного поднять жизненный тонус, но ты знаешь, что в отличие от рекламы продолжения не будет. Не появится стройная секретарша твоего босса в строгих очках и с бесконечно длинными, как у Нади Ауэрман, ногами, и не угостит тебя стаканчиком горячего капучино с нежной кремовой пенкой. И в тот же миг стены офиса не раскрасятся яркими цветами, а твои коллеги не вскочат на столы и не начнут, пританцовывая, петь песенку, прославляющую кофе от транснациональной корпорации. В такое утро, когда смотришь из пыльного окна тридцать восьмого этажа на серые, скучные силуэты домов, возникает острое понимание неправильности всей твоей жизни. Сколько можно втюхивать бесконечное число квадратных метров

людям, у которых давно уже улучшение своего жилья стало болезнью. Сколько вам нужно для счастья сегодня? Триста, пятьсот метров? Или ваш мозг уже не воспринимает ничего, кроме пентхауса на весь последний этаж с собственным лифтом и четырехметровыми потолками? Сколько у вас должно быть ванных комнат, отделанных мрамором, и гардеробных, чтобы вы перестали быть конченой скотиной и наконец заметили, что ваша семья давно уже стала для вас чем-то номинальным? Вам всем нужен серьезный специалист по психологии, который сможет спасти ваш брак, а не новая квартира, которая больше на шестьдесят метров, так необходимых вам для создания домашнего кинотеатра. Так сколько вам требуется жилого пространства, утыканного дизайнерской мебелью, чтобы наконец успокоиться и перестать безостановочно потреблять, срать, трахаться и снова потреблять, забыв о том, что человек – это далеко не логотип на джинсах? И вот уже возникает дикое желание послать в задницу свою работу и отмороженных друзей с азартными играми. И чтобы больше не чувствовать себя машиной, толкающей этот дышащий на ладан мир в пропасть, свалить на какой-нибудь остров, на котором можно будет, наслаждаясь солнцем и бездельем, жить за два-три доллара в день. В такое утро хочется позвонить Ольге, безуспешно пытающейся перевоспитать меня и отбить желание ставить деньги на все, на что их возможно поставить. Правда, в этом случае мне предстоит десять-пятнадцать посещений группы поддержки – два раза в неделю ерзать от скуки на фанерных расшатанных стульях, давиться безвкусным дешевым чаем и сверлить взглядом толстого парня, сидящего напротив меня, который задолжал букмекерской конторе столько, что ему пришлось продать с трудом заработанную квартиру, и теперь он был вынужден ютиться в коммуналке с мамой. И конечно, придется пройти через пару откровенных признаний из прошлого и фраз типа «Я не играл в азартные игры уже сорок два дня», но это я переживу. Обязательно сменю номер, чтобы ни Лавэ, ни Разменный не смогли дозвониться. Наконец-то начну высыпаться по ночам, исчезнут мешки под глазами, цвет лица станет похож на цвет лица здорового человека. Три месяца – и жизнь начнется с чистого листа. К тому же Ольге я нравился, и она этого не скрывала, возможно, она и есть мое будущее. Да, у меня есть сын, но с ней может появиться и прекрасная дочь. Так и сделаю. Я потянулся к мобильнику. Стоп, еще рано, и в заброшенном здании ЖЭКа ее нет, так что на городской звонить бессмысленно, а ее мобильный записан только в записную книжку. Я открываю ящики в поисках книжки, – вот она, нашел. Теперь самое сложное – отыскать номер, по которому я никогда не звонил. Пытаюсь вспомнить, на какую букву я ее записывал: на «О» – «Ольга», или «Г» – «группа поддержки», или как-то иначе, а также думаю, как начать разговор, чтобы это не выглядело с моей стороны мольбой о помощи, но в последний момент возле моего стола возникает Даниил, дизайнер. Он должен был помочь мне справиться с презентацией «Золотых холмов», а вместо этого сделал большую часть работы. Он стоит перед моим столом, зевает во весь рот и протягивает флешку.

– Сильно опоздал? – спрашивает он.

– Ну, так… Всю ночь работал?

Он молча кивает.

– Вы ведь сможете презентовать материал без меня? – Кажется, еще секунда, и он уснет, стоя прямо передо мной.

– Конечно. Вали домой. Заслужил.

Он исчезает мгновенно, не давая мне шанса передумать. Я запихиваю записную книжку с телефоном Ольги обратно в стол и направляюсь к лифту. Через две минуты я на сороковом этаже.

Здесь, на последнем этаже здания, находится офис Большого Босса, руководившего всеми нами, говорящего, что нам делать и как думать. Здесь ты начинал по-настоящему понимать, насколько могущественна фирма, в которой работаешь. За двенадцать лет своего существования она опутала всю страну своими представительствами. Кроме его кабинета, здесь находились кабинет директора, отвечающего за регионы, у которого распался второй брак из-за того, что он восемьдесят процентов жизни был в разъездах. Кабинет директора по коммерческой недвижимости, директора по аренде, директора по новостройкам, который вынужден был глотать десятками успокоительные таблетки, иначе по ночам ему снились двадцатиэтажные коробки панельных домов, которые обступали его со всех сторон, пытаясь похоронить заживо в своих подвалах. Кабинет директора по рынку вторичного жилья, кабинет Максима – личного помощника Большого Босса. И покрывающийся пылью, пустой кабинет директора по продажам элитной недвижимости. Я был уверен, что, если открыть любую из этих дверей, я увижу огромное колесо для белок, в котором, не останавливаясь и постоянно разговаривая по двум мобильным телефонам одновременно, в костюме, сшитом на заказ, и туфлях из дорогой телячьей кожи, бежит человек, одержимый выполнением плана по продажам. Когда дверь лифта открывается на сороковом этаже, ты из ада тридцать восьмого этажа попадаешь в некое подобие рая, видишь абсолютно пустой коридор, в котором не слышно ни единого звука, не слышно шума принтера и ксерокса, никто не пробегает мимо тебя, задыхаясь от одышки. Ты видишь стены с настоящими картинами на стенах, а не постерами, двери, покрытые дорогой эмалью, а не из белой дешевой пленки, как на тридцать восьмом этаже. Здесь идеальная чистота – на полу, на отполированных дверных ручках, на рамах для картин. Ты вдыхаешь запах больших продаж, исходящих от стен с венецианской штукатуркой, от натурального мрамора, от светильников из муранского стекла. Это Святой Грааль для всех, кто работает на тридцать восьмом. Они готовы продать свою душу и душу своих детей, лишь бы получить кабинет здесь, на сороковом. Ведь только с этого момента, если верить корпоративной брошюре «Жизнь прошла зря, если ты не стал директором к тридцати пяти годам», они смогут по-настоящему наслаждаться жизнью. Я медленно иду по пустому коридору и вскоре оказываюсь в его конце, возле двойной, покрытой черной эмалью двери. Открываю ее и прохожу в приемную. В большом помещении за столом

восседает секретарь Большого Босса, аморфная женщина неопределенного возраста в огромных очках. Хоть ее внешность и внушает ужас, я знаю, что в работе ей нет равных: она запоминает все встречи своего шефа и все поручения на целую неделю. Она знает наизусть примерно тысячу телефонных номеров. Не знаю, может, это, конечно, и хорошо, но я бы предпочел иметь в секретарях глупенькую дурочку, со взглядом только что проснувшегося котенка, искренне улыбающуюся мне каждое утро.

– Вам назначено? – Ее высокий, резкий голос словно бритвой режет по оголенному нерву, отчего хочется выскочить из приемной прямо в окно.

– Виктор, я должен быть в списке.

– Вы в списке, Виктор, но вы опоздали. Он будет недоволен.

– Но ведь меня не линчуют?

Секретарша смотрит на меня взглядом жабы, только что проглотившей ядовитого муравья.

– Сядьте. – Она указывает на кожаный диван от Philipp Plein из страусиной кожи.

После десятиминутного ожидания появляется Максим, дружески хлопает меня по плечу, и вместе мы входим в храм, в котором Большой Босс вершит судьбу рынка недвижимости всей страны.

В этом кабинете я бывал не часто, и всякий раз он наводил на меня мысль о полном отсутствии кислорода в помещении. Здесь я инстинктивно начинал дышать ртом, а сердце билось в два раза сильнее. Пол в кабинете – семьдесят квадратных метров черного мрамора с тонкими белыми прожилками, стены из темно-зеленого оникса со встроенной в них подсветкой, пятиметровый стол для совещаний, покрытый черным глянцевым лаком, офисные кресла из черной кожи и две огромные люстры из черного стекла – буквально кричали о том, чтобы я, разбив окно, заставил потоки свежего воздуха наконец-то ворваться в этот похожий на огромный склеп кабинет.

За столом для совещаний сидит Большой Босс – мужчина пятидесяти семи лет с седыми волосами, всегда одетый в черный костюм и черную рубашку. Он встает, пожимает нам руки и знаком показывает на ноутбук, подключенный к проектору.

– У вас пять минут. – Он произносит это ровным, уставшим от жизни голосом.

Максим вставляет флешку в ноутбук, нажимает несколько клавиш, и на белом экране возникает картина идеальной жизни, созданная в графической программе: поле для гольфа с безупречно подстриженной, изумрудного цвета травой, семья, радостно стоящая перед лункой с комплектами клюшек, и освещенные вечерним солнцем особняки в стиле шале, находящиеся позади них. Через эту картинку тянется слоган «Ваш новый образ жизни», ниже идет надпись «Золотые холмы», а еще ниже и более мелким шрифтом – «эксклюзивно First Realty Group».

– Ну, вперед. – Максим поднимается с кресла, уступая мне место.

Я сажусь и запускаю анимацию. В то же мгновение картинка с идеальной жизнью оживает. Мама с идеальной фигурой и, видимо, только что сделанной укладкой бьет по мячу, и он закатывается в лунку. Разнополые дети с одинаковыми лицами прыгают от радости, и все семейство скалится одинаковыми улыбками. Камера движется дальше, вверх, в облака, навстречу летящему вертолету, облетает вокруг него и срывается вниз, к вертолетной площадке. Из приземлившегося вертолета выходит тридцатилетний мужчина с мужественным лицом, в идеально сшитом костюме, и, улыбаясь, идет к ближайшему особняку. Там его с объятиями встречает неимоверно красивая жена и дочь, в идеально сидящих на них платьях. Не переставая улыбаться, они садятся на веранде и пьют что-то из бокалов, глядя, как другая семейная пара играет в гольф.

Дальше перечисляются преимущества «Золотых холмов»: прекрасная экология, всего семь километров от КАДа, респектабельные соседи, специальные условия для членства в гольф-клубе и так далее. После этого идет еще информация о способах продвижения продукта на рынок, мероприятия с различными партнерами для привлечения покупателей, рекламная стратегия и список журналов и сайтов, на которых будет размещена реклама.

Я видел этот ролик только в самом черновом варианте, вместо улыбающихся людей тогда были схематичные, бесцветные 3D-модели. Сейчас, наблюдая вместе с Максимом и Большим Боссом за жизнью, которой никогда не понимал, я ловлю себя на мысли, что мне безумно хочется оказаться там, облить бензином вертолет и, выхватив из рук женщины клюшку, десятком ударов стереть эти тупые улыбки с лиц всего семейства. А затем, попивая что-то из бокала, смотреть, как догорает кабина вертолета, как огонь охватывает особняки в стиле шале, как из домов выбегают люди с идеальными фигурами, в безупречно сидящих на них одеждах, но на их лицах уже нет этих дебильных улыбок.

– Неплохо. – Я вдруг слышу голос Большого Босса. – Графику, конечно, нужно доработать, особенно улыбки. Они напомнили мне недоразвитого парня, которого показывали вчера в новостях, он порешил свою мать утюгом, а когда его взяли, продолжал улыбаться вот примерно как эта блондинка с клюшкой.

– Виктор, спасибо за презентацию. Мы сообщим наше решение через неделю, – говорит Максим.

– Спасибо вам. Я получил удовольствие от этой работы. – Я быстро встаю и, пожав руки, с облегчением выхожу из кабинета, с уверенностью, что теперь-то святая инквизиция фирмы, находящаяся в кабинете с табличкой «Отдел персонала», не сможет подкопаться, обвинив меня в попытке всеми силами избежать возможности запрыгнуть в беличье колесо и в нежелании сдохнуть в супермаркете в отделе соусов.

Я возвращаюсь к себе за стол, чувствуя себя навсегда запачканным идеальной чистотой сорокового этажа. Мне кажется, что я весь пропитан ядовитым запахом больших продаж. Как никогда раньше, я чувствую решимость дозвониться до Ольги и сказать, что я хочу изменить свою жизнь кардинально. Хочу избавиться от привычки играть, чтобы мне не нужны были деньги. Тогда мне не пришлось бы работать здесь, с этими биомашинами, просыпающимися, проживающими день и ложащимися спать по «Этическому уставу фирмы», одевающимися по «Положению о корпоративной культуре», потребляющими пищу по «Закону о питании внутри компании», думающими по «Указу о мыслительной деятельности сотрудника отдела продаж».

Я снова ищу номер Ольги в записной книжке, но его нет. Ни на «О» – «Ольга», ни на «Г» – «группа поддержки». В этот момент мне звонит клиент.

– Добрый день, Виктор. – На другом конце линии звучит подавленный голос. – Ну что, я принял решение. Я беру. Готовьте документы.

– Поздравляю. Она того стоит.

– Она того не стоит, но жена вынесла мозг. Она же не думает о том, как достаются деньги.

Перед моими глазами возникает ухоженная брюнетка с лицом породистой домохозяйки, которая устраивает истерику.