Последний из эльфов
Шрифт:
Он распахнул окно, держась рукой за раму, и прямо из ночной тьмы к нему в комнату влетел черный филин с жестким золотым клювом и черными прожилками в желтых глазах. Птица уронила под ноги Тому какой-то серый листок и села на подоконник, глядя на него странным немигающим взглядом. Том читал и перечитывал записку, никак не в состоянии понять смысла написанного на сером листке, постоянно чувствуя на себе взгляд застекленелых глаз. Вот что было написано там золотыми буквами:
"Приходи. В час ночи на перекресток дорог.
Иди через черный ход, чтобы никто не заметил.
Помни: мы идем
Дальше Том заметил яркую черную печать: голова келпи. Том выронил листок. Кто же это? Обычные люди? А может, прислужники Нарионуса? То, что ему нужно? Но он и сам-то толком не знал, что. А если все-таки кто-то решил подшутить над ним? Может быть, подождать Морлана? Ну и что Морлан ему скажет?
Том посмотрел на часы Морлана, висящие у него на руке (Морлан отдал их Тому перед уходом в город): без пяти час. Юный эльф пошел на решительные действия: открыл дверь, тихо спустился по лестнице к парадному входу. Прямо на регистрационном столе спал хозяин гостиницы, почавкивая во сне. Том пробрался мимо него ко второй лестнице, спустился по ней и вышел через черный ход. Тут же Тому в лицо пахнул свежий и резкий ночной воздух. В темноте он с трудом разбирал очертания предметов.
Вздрагивая, Том огляделся: кругом тишина и ни души. Тогда он поднял посох и шепнул: Иллюстро! Маленький шарообразный огонек повис над его головой, освещая ровным светом пустой перекресток. Вдруг из темноты прямо на него шагнул человек в черном плаще с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Человек сдернул капюшон и в лицо Тома впился взглядом блондин с длинными волосами, один глаз серый, другой — черный. Тома бросило в дрожь: это же главарь Смертоносной Четверки, о которой говорил Морлан! Жесткое, но довольно красивое лицо чуть дернулось, будто человек усмехнулся.
— Так ты и есть Избранный? — осведомился разноглазый.
Том сглотнул и просипел:
— М-м… Я…
Воин удовлетворенно кивнул.
— В письме говорилось, что у нас есть то, что тебе нужно, — сообщил он ровно и молниеносным движением выдернул из-под плаща висящий на спине Эспадон. Меч блеснул при свете волшебного огонька. Пламеневидное волшебное жало меча твердо сидело в рукояти, а та в свою очередь в руке мужчины. Воин осторожно поглаживал указательным пальцем незаточенное основание клинка. Том побледнел еще сильнее, повернулся, ища путь к бегству, но главаря уже страховали еще трое. Их черные длинные волосы спадали на плечи, а в руках были все те же эспадоны. Том в отчаянии рванул в проем между двумя темноволосыми и, задыхаясь, ринулся в кусты. Он не слышал ни топота шагов за спиной, ни свиста клинка, но все равно бежал, не разбирая дороги. Вдруг он обо что-то споткнулся и упал на землю лицом вниз, да так и остался лежать, боясь пошевелиться, закрыв руками затылок и шею. Верный огонек все еще висел у него над головой.
Вдруг он почувствовал, что его куда-то тащат за шиворот. "Ну вот, — подумал он, — и смерть моя пришла". Тот, кто его тащил, перевернул его лицом к небу, и Том наконец открыл глаза, пытаясь встать, осознав вдруг, что не умрет как трус, а хотя бы примет смерть лицом к лицу. Но его пихнули обратно на землю. Том увидел при свете огонька смуглое лицо и светлые, чуть волнистые волосы. Перед
— Тихо, — шепнул он Тому.
Незнакомец пытливо оглядел Тома и заметил:
— Что может делать Избранный ночью в полной темноте около забегаловки, где его не услышит даже старый хрыч Марун? Я видел его спящим на регистрационном столе.
— Вы кто? — оторопел Том.
— Монивайс Гуд к вашим услугам. В этой бумажке (он помахал серым листком перед носом у Тома) говорится, что тебе надо выйти на перекресток дорог, а перекресток в этой глухой местности только один. Ну, я пришел вовремя, кажется.
— Откуда она у вас? — удивился Том.
— Подобрал, когда она выпала в окно, ты же дверью хлопнул, когда выбегал, — ответил спокойно Монивайс Гуд.
— А откуда вы знаете, что я Избранный?
— Видел вчера с волшебником Морланом. Видишь ли, он был когда-то моим учителем и многое рассказывал мне о Человеке, способном спасти наш Мир от падения. А после такого долгого отсутствия он наконец вернулся, да еще с каким-то мальчуганом. Значит, дело и впрямь важное. — невозмутимо ответил Гуд.
— Спасибо вам, — наконец перевел дух Том, — вы спасли мне жизнь. Они солгали, хотели убить меня, а сказали, что у них есть то, что мне нужно. А я…
— У них и было то, что тебе нужно, мальчик. В твои обязанности входит борьба со Злом, и именно эту возможность они тебе и предоставили, — перебил его Монивайс.
— То есть, — догадался Том, — они просто хотели, чтобы я с ними сразился. Странно. А они не погонятся за мной?
— Нет. Этот бой был нужен тебе, но не им. Теперь ты, надеюсь, понял это. Сражаться ты пока не умеешь, воинскому искусству не обучен, да и силы ведь были неравными, и тебе пришлось бежать. Черный филин редко приносит хорошие вести, мальчик. Почти никогда.
Монивайс Гуд помог Тому подняться с земли, отряхнул с него листья и траву. Он крепко взял Тома за локоть и повел к парадному входу в гостиницу. Тишину ночи не нарушал ни стрекот сверчков, ни кваканье лягушек. Теперь Тому начало казаться, что он упал в бездну и никак не может оттуда вылезти, а все падает, падает, падает…
Когда они вошли, на столе все так же спал мистер Марун, обхватив регистрационную книгу, и мычал во сне. Монивайс бесцеремонно растолкал хозяина, и тот ворча что-то под нос, зажег свечу и проводил Тома в его комнату. Монивайс же занял комнату рядом и еще долго сидел у Тома, рассказывая ему различные истории о Перекрестье. Вот одна из них:
Перекрестье когда-то было свободным Миром, где все и вся жили в согласии и гармонии. Волшебство спокойно уживалось с наукой, эльфы с людьми, даже орки не были такими злобными существами, как сейчас. Но однажды на Север пришел некий неизвестный и поселился в старинном замке под названием Хауз-Маунтэйн. Тогда Перекрестью не стало покоя: некогда мирный Север превратился в одну ледяную глыбу, где перестали жить всякие живые существа, кроме тех, которых подогревала злоба. Понемногу туда стали сходиться все существа, жаждущие Зла и победы над Добром. Они словно завороженные шли туда, забыв про всяческие заботы, следуя лишь по одному пути.