Последний из нас

Ветошкин Игорь Владиславович

Глава 34 Искра

Железная дорога Подмосковье — Новый ключ.

Ночь в купе прошла без приключений, и более чем спокойно. Проснулся Артём по привычке очень рано, но в двух комнатах кроме Бориса уже никого не было. Тельцов мирно спал, и Грачев, стараясь не шуметь, покинул купе. Перед туалетом, куда привела его природная нужда, выстроилась уже изрядная вереница нуждающихся, потому душному коридору, Артём предпочёл тамбур. Закрыв за собой дверь, парень напоролся на лежащего Захара.

Тот облокотился спиной на стену, развалившись на ступенях, в правой руке его был зажат шприц, рукав на левой был закатан до плеча.

— Чёрт! — от неожиданности Артём отпрянул от наркомана.

— Что, не узнал? — вяло протянул Захар, пытаясь сфокусировать взор на госте.

— Самому не противно?

— Попробуй, братан, поймёшь.

— Ты же грязь последняя. Как такие живут ещё.

— А может только так и можно выжить в этом проклятом мире? — с вызовом спросил Мухин, — Что бы понять эту гнилую жизнь, надо сойти с ума.

— Ты делаешь большие успехи, — скривившись, Артём пинком откинул ногу Захара от двери, что бы входящий, не сломал её.

— Злорадствуешь? Зря, хорошая вещь, снимает напряжение, — проурчал Захар.

— Скажи мне, как человек может до такого скатиться?

Мухин снова предпринял попытку посмотреть на Артёма, но голова не хотела подниматься. Грачёв присел на корточки, взял сослуживца за подбородок, заглянул в глаза.

— Не от хорошей жизни, Тёма.

— Поверь, мне тоже было нелегко, но я выживал, сохраняя человеческий облик.

— Это пока. Потом тебе придётся выживать, если это будет длиться долго, то ты сам заметишь, как изменишься…

Дверь начала открываться, но Артём, не вставая, подпёр её пяткой, и крикнул:

— Занято! Захар, продолжай.

Глаза наркомана закатились, он начал трястись, и судороги напоминали агонию.

— Эй! Эй! Ты чего, Захар, ну! — Артём начал трясти тело, но Мухин не приходил в сознание.

Дверь раскрылась, впустив здорового мужика внутрь, и сразу захлопнулась, прямо переел лицами зевак.

— Борис, чёрт возьми, хорошо, что ты, я не знаю что с ним, он говорил, потом потерялся, — начал Артём, узнав товарища.

— Какой дрянью он накачался?

— Откуда мне знать?

Тельцов выхватил шприц, осмотрел, принюхался. Артём начал мерить пульс.

— Пока жив.

— Жаль.

— Борис, сейчас это наша общая проблема.

— Я не вижу проблем, бросим тут, пусть валяется.

— Я бы с радостью, а если увидят до того, как оклемается, надо в купе к нам занести.

— Неси, я пас, — Борис поднялся, бросив на пол шприц, раздавил ногой, и взялся за дверную ручку.

— Ефрем орал на меня вчера, за то, что я помог беженцам, мы якобы рисковали быть раскрытыми. Этот риск ещё более глупый, но не менее опасный. Его найдут, сообщат проводникам, в вагоне полно вояк, они возьмут его, проверят документы, раскусят, и возьмут за жабры нас…

Борис стоял к Артёму спиной, но было заметно, что он никак не может принять решения.

— Как

будем вытаскивать? — наконец, обернулся он.

— Я не знаю, может найти Ефрема?

— Артём, ты дурак? Ефрема тут ещё не хватало.

— Ну, тогда, как бы он поступил на нашем месте?

— Выкинул бы этот мусор с поезда.

— Не смешно.

— Я и не шутил.

Артём с подозрением посмотрел на Бориса.

— Ты до сих пор не понял, какой он человек? Этот матёрый разведчик, который никого не жалеет. Ты думаешь, что он не сделал бы этого? — перешёл на шёпот Тельцов.

Грачёв задумался. Вчера он имел честь убедиться, в циничности своего командира, но одно дело чужие люди, беженцы, а тут свой человек, сослуживец, хоть и тварь редкостная.

— Ефрем на способен на убийство своего товарища.

— Придёт время, Артём, и ты убедишься в моих словах, поверь, я таких людей уже встречал.

— Ладно, проехали. Может воды на него вылить?

— Давай я вылью на него то, что привело меня к туалету?

— А вот этого как раз не надо!

— Не поможет ему вода.

— Тогда стой здесь.

Артём вышел в коридор бизнес — вагона, и вернулся через минуту, толкая впереди себя тележку проводницы.

— Ты её того? — кивнул головой на дверь Борис.

— Нет, конечно! Поступил, как сделал бы Ефрем, подкупил проводницу, получил тележку, давай помогай лучше.

Они затолкали тело в тележку, накрыли белой простынёй, выставили сверху бутылки.

— Одевай, — Артём протянул фартук.

— Ага, так и кинулся, сам надевай, я прикрою лучше.

Грачёв пререкаться не стал, натянул маленькую униформу, и выкатил тележку в вагон. Борис шёл впереди, расталкивая людей, Артём толкал скрипящую колесницу, где в клубок был, свёрнут Захар. До купе они добрались быстро и без приключений, выгрузили Захара, уложили его на койку.

— Борис.

— Да.

— Спасибо, я знал, что ты не бросишь меня.

Тельцов присел за стол, равнодушно уставился в окно.

— Захар сказал, что я изменюсь, потеряю человеческий облик, если придётся долго выживать, что это значит?

— Он верно сказал.

— Я ведь, уже немало пережил, и, тем не менее, я ещё не утерял моральных качеств, которые отличают нас от животных.

— Значит, ты не пережил главного.

— Что ты этим хочешь сказать?

Борис обернулся, и внимательно посмотрел на собеседника.

— То, что в жизни тебе придётся делать то, о чём сильно будешь жалеть, придётся делать трудный выбор, который изменит не только твою жизнь.

— Уже есть вещи, о которых я жалею.

— Значит, они не настолько сильно затронули тебя, если ты ещё остаёшься прежним.

— Я этого не знаю, боюсь, что я слишком сильно изменился.

— Пока что ещё нет.

Оба замолчали, задумались.

— Пойду тележку отгоню, — Борис поднялся, и вышел, оставив Артёма наедине с самим собой, если, конечно, не считать наркомана за стенкой.