Последний из нас
Шрифт:
Бурная река несла свои воды в невидимую даль, скрытую множеством поворотов и небольшими водопадами. Грязные и мутные потоки увлекали за собой тучи мусора, яркие бутылки, пластиковые коробки, небольшие островки, поросшие травой, брёвна и поваленные деревья. Несмотря на паводок, устье реки всё равно оставалось довольно далеко от берегов и от моста. С высоты берега, река завораживала, казалась такой красивой, воплощала ничтожно малую часть природной мощи. Она подобно барьеру, разделяла степь, откуда нёсся поезд, от леса, на противоположном берегу. Бескрайнее поле, с высокой жёлтой травой, терялось где-то на горизонте, и взору не за что было зацепиться, эта дикая, нетронутая человеком природа удивляла своей неправдоподобностью. Ржавый, гремящий, скрипящий поезд, выбрасывающий клубы дыма в серое небо, совсем портил красоту, ну никак эта громадина не желала вписываться в критерии прекрасной живописи. Но с другой
Лес на противоположном берегу уже почти полностью пожелтел. Осень приходит совсем рано и так же быстро сменяется сырой, и очень холодной зимой. Листья желтеют и опадают за считанные недели, а то и дни. Так же за короткое время они сгнивают. Теперь осень не такая, которую привыкли видеть люди до Потопа, это не самое романтическое время года. Куда исчезли оранжевые и жёлтые листья, в которых любили фотографироваться девушки и резвиться малышня? Куда делись живописные пейзажи, которые привлекали путешественников, и завораживали всех без исключения своей красотой? Где те удивительные явления, на которые способна природа? Неужели, возможно заметить вот всю прелесть жизни, на грязь, сырость, гниль, и постоянные стихии? Об это мало кто задумывается, люди привыкли жить бытиём, а не фантазиями и размышлениями, как животные. Как вот этот зайчик, резво скачущий по бетонным основам моста. Он выскочил из леса в поисках еды, или может ради другой надобности, но уж наверняка, не ради размышления о прекрасном. Даже заяц, полностью подходил для этого мира, серый, грязный, со слипшейся шёрсткой, довольно крупной и густой, чтобы не замерзать зимой. Что изменило такое красивое животное? Этот мир? Бытность? Эволюция? Возможно, то же самое, что и заменило наш мир. А наш ли этот самый мир? Все не задумываясь говорят, что человек венец эволюции, и хозяин природы. Но почему же тогда этот самый хозяин оказался так беззащитен перед стихией? Такой простой, на первый взгляд. Ну, подумаешь — потоп, что первый раз человечество сталкивается с таким явлением? Нет, но как оказалось, даже практика не помогла. А почему, самое умное существо, оказалось на грани вымирания, и чуть было не покинуло навсегда этот мир? Если вспомнить, как всё начиналось, то понимаешь, человечество чуть не вымерло, из-за своей же беспечности и жадности. Никто не спешил строить корабли, когда экологи начали паниковать о всемирном потопе, все экономили, думали, что средства не оправдают себя. И впоследствии, сколько миллионов людей погибли из-за циничности властей? Да и после, когда фантастические предсказания синоптиков стали превращаться в ужасную реальность, разве люди объединись против реальной угрозы? Нет, даже и не подумали. Инстинкт самосохранения работал для каждого в едином числе, люди разучились выживать совместно, из племенных разумных существ они превратились в одиночек. Потоп — это лишь пример, суть вся в том, что не важно, что грозит людям, планете, миру, будь то инфекция, эпидемия, глобальное похолодание или потепление, угроза с других планет, главное, что каждый человек думает только в своих интересах. Общество эгоистов? Возможно. Жалко, что людей всё реже занимают такие темы, они не думают о будущем и о жизни, только о насущном. Как говориться не видят дальше своего носа.
Заяц, тем временем, тоже не думая о глобальных проблемах, за один прыжок приблизился к лужице, между рельсов. Гладь холодной воды покрылась небольшой изморозью. Заяц приблизил мордочку к воде, и почувствовал, своим обострённым животным чутьём, что — то неладное. Слабые колебания перерастали в более сильные, и вскоре даже послышался грохот и тарахтение. Для зайца это было ужасно, кошмарно. Да ещё и тонкий слой льда, который треснул на лужице, всё это привело в панику маленькое животное. Огромная железная махина, чадящая чёрным дымом из множества труб, выскочила на мост. Заяц вы один прыжок оказался на жёлтой траве, а после сразу скрылся в лесной чаще, под прикрытием кустов и деревьев. Испуганное животное бежало без оглядки, когда за его спиной раздался ужасный грохот. Гораздо сильнее и страшнее грома, он сопровождался огненным потоком в небо, и клубами дыма.
Возмущённо закаркали вороны, спорхнувшие с ветвей.
Поезд взорвало, остановило, разумеется, не мгновенно, но так быстро, что почти все пассажиры попадали на пол. Со страшным скрипом и скрежетом состав ещё проехал по инерции почти до начала твёрдой земли, когда рвануло второй раз.
От толчка Захар упал. Он был уже в
Ефрем только захлопнул за собой дверь в тамбуре, и ничком рухнул на пол. Огненный поток захлестнул весь вагон, обдав жаром капитана. Послышались душераздирающие крики охваченных огнём людей. Вагон стал сильно крениться вниз, и до Дерягина дошло ужасное осознание — поезд проваливается в реку. Выбираясь из груды обломков, он с трудом начал пробираться дальше в вагон, где по его расчётам можно выбраться из всего состава. Хромая, цепляясь порезанными руками за стенки купе, Ефрем плёлся словно в бреду, его отталкивали люди, бегущие в панике, но, не замечая, их он всё шёл. Вагон всё сильнее стал крениться, за спиной капитана послышался жуткий скрежет. Выжившие завопили от ужаса, когда состав порвался.
Опора исчезла из — под ног мгновенно, разведчик не успел даже попытаться, за что либо ухватиться, как плашмя плюхнулся на пол. Вагон повис почти вертикально, и в конце коридора показалась мутная и бурная река. Ефрем беспомощно заскользил по ленолиуму, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь. С визгом и воплями кубарем полетели люди, ударяясь о препятствия, некоторых разрывало об острые выступы и края материалов, раскуроченных взрывом. Капитан ухватился за угол стенки купе, повис на одной руке, стараясь прижаться ближе в опоре, чтобы не быть сбитым другими падающими людьми. Вокруг все смешалось, сыпались обломки, горящие куски различных материалов, весь вагон заволокло дымом, от пожара, чёрный, едкий, химический дым горящего пластика пропитывал всё тело, обжигал лёгкие.
Ефрем отчётливо увидел, как молодой парень, сорвался и полетел прямо на торчащие во все стороны куски кривого и рванного железа. Беднягу просто разорвало об преграду, и разные части полетели в бурные воды. Разведчик в ужасе посмотрел наверх, где из купе высунулась молодая женщина, держащая за руку кричащую от ужаса дочку. Девочка усиленно брыкалась, плакала, паниковала, чем сильно осложняла возможность помощи своей матери. Женщина так и не смогла удержать дитя, с отчаянным визгом, она проводила упавшего ребёнка. Девочка заскользила по полу, ударилась о дверь купе, и сменив траекторию, покатилась прямиком на Ефрема. Капитан машинально поймал ребёнка. Ухватил её за ручку, тонкую, слабенькую. Затрещала стенка, служащая опорой республиканцу, побелели кулаки, которые теперь не должны были раздаться. Из клубов дыма, виднелась плачущая мать, которая молила о помощи, что-то кричала, но оглушённый взрывом Ефрем ничего не мог разобрать. Он посмотрел на девочку, которую держал. Маленькое милое личико, перепачканное грязью и гарью, слезы, размазанные по щекам, она молила «дяденьку» не отпускать руку. Это невинное существо, цеплялось за свою молодую жизнь, как утопающий хватается за соломинку.
Но Дерягин не видел девочки, незнакомой малышки, его контуженное воображение рисовало лицо любимого и единственного сына. Одними губами он прошептал его имя, и слеза побежала по пыльной щеке, оставляя мокрый след. Сильная боль, резкая и неожиданная, отрезвила капитана, какой-то острый обломок ударил по голове. В глазах потемнело, руки начали разжиматься. Заверещала девочка, впиваясь ногтями в кожу своему спасителю. Ефрем закричал, не от боли, а от бессилия, от того, что снова он слаб, он не в силах помочь. Хрустнул уголок стены, за который держался Дерягин, и острый осколок вонзился в ладонь.
— Не — е — е — е — е — ет! — эхом пронеслось по вагону.
Дикий вопль Ефрема, ударил по барабанным перепонкам. Потная, скользкая ручка ребёнка выскользнула из ладони разведчика. Размахивая ножками, сдирая ладошки в кровь, дитя отчаянно билось за свою жизнь. Ефрем не мог видеть смерти любимого сына, которого воображение нарисовало в незнакомой девочке. Он ударился головой о пол, закрыл глаза, и зарыдал, из последних сил держась за выступ.
Словно загнанное животное, Захар стал оглядываться по сторонам. Вагон висел уже почти вертикально, внизу что-то горело, и чёрный дым не позволял дышать. Мухин стал биться от безысходности — обломки привалили его ногу, и теперь разведчик оказался в ловушке.
— Чёрт! Чёрт! Проклятие, — сначала жарким шёпотом, потом, уже переходя на срывающийся крик, Захар начал звать на помощь.
Дым уже почти заполнил весь тамбур, и вероятность задохнуться стала сильно пугать. Отчаявшись, заходясь надрывным кашлем, Захар схватился за застрявшую ногу, и принялся изо всех сил тянуть её, крича от боли. За этим занятием он не услышал, как открылась дверь, и два худеньких силуэта, проникли в тамбур.
Рита, вытолкнула свою сестрёнку из вагона, затем закинула рюкзак с деньгами и минимальным количеством вещей, которые у неё были, а уж потом забралась сама. Дышать было нечем, горячий воздух обжигал горло, вызывал безжалостный кашель.