Последний камикадзе

Иванкин Анатолий Васильевич

По линейным кораблям, стоящим в бухте, первыми отработали бомбардировщики. Они засыпали их дождем бронебойных бомб, сброшенных с горизонтального полета. Одна из них влетела через открытый вентиляционный люк в артиллерийский погреб линкора «Аризона». Раздался ужасный грохот, заглушивший все другие звуки. Бешеная сила сдетонировавших снарядов швырнула вверх палубные надстройки и людей, собранных на утреннее построение. Горящая нефть разлилась далеко вокруг, заживо обугливая тех немногих, кому удалось спастись от взрыва.

Затем взорвался и перевернулся вверх килем линкор «Оклахома». Глубина бухты была малой, и линкор, встав на дно мачтами, выставил днище напоказ, как страшный памятник заживо погребенному экипажу.

Внезапность нападения

почти полностью деморализовала американцев. Зенитный огонь был открыт с большим опозданием. Состояние шока, в котором пребывали зенитчики, закончилось после того, как японские самолеты, выполнив свою задачу, начали уходить от цели.

Вслед за бомбардировщиками на цель вышли торпедоносцы. Их атака была второй неожиданностью для американцев. Считая, что в мелководной бухте Пёрл-Харбор торпедометание невозможно, они не приняли никаких мер к защите кораблей заградительными сетями.

Моримото приказал по радио:

— Тора, атакуйте одиночный линкор у нефтяной пристани!

— Вас понял! — ответил Ясудзиро и перешел на снижение.

Зенитные средства начали оживать, ведя беспорядочный огонь по многочисленным целям, заполнившим небо над бухтой. К чаду горящей нефти примешивались черные клубочки разрывов зенитных снарядов.

Ясудзиро вел свое звено у самой воды. Перепрыгнув через мачты какого-то эсминца, стоящего на их боевом курсе, летчики приникли к прицелам. Ясудзиро отчетливо видел цель. Судя по силуэту, это был линкор «Калифорния». Его неподвижная двухсотпятидесятиметровая туша быстро увеличивалась в размерах. Тысяча пятьсот метров… тысяча… восемьсот. Удаление было таково, что вероятность промаха выражалась теперь числом, близким к нулю. «Сброс!» Легкий рывок. Торпеды шлепнулись о воду и устремились к серому борту линкора. На выводе из атаки Ясудзиро успел прочитать название атакованного корабля. Он не ошибся, это действительно была «Калифорния»..

Впереди по курсу полета звена вспыхнули шапки разрывов. Круто изменив курс, Ясудзиро оглянулся. У бортов «Калифорнии» оседали гейзеры воды от двух взорвавшихся торпед.

Ясудзиро на какой-то миг представил себе, что творится сейчас на торпедированном линкоре. Ударив ниже броневого пояса, торпеды взломали днище и перемычки водонепроницаемых отсеков. Тонны забортной воды хлынули, выводя из строя бронированную махину, которую строили много лет.

Взрывы торпед, казалось, пробудили «Калифорнию» от сонного оцепенения. Все зенитные средства левого борта хлестнули струями огня по очередной группе торпедоносцев, заходящих в атаку. Перед тройкой «97» встала сплошная стена взрывов. Огненные трассы скрестились на самолете ведущего. Раздался взрыв. Пламя охватило идущие в сомкнутом строю ведомые машины. По-видимому, от детонации взорвались все торпеды, подвешенные на их самолетах.

Мгновенная гибель целого звена, происшедшая на глазах Ясудзиро, отдалась в его сердце болью. Он острее почувствовал опасность зенитного обстрела. Бой проведен, и нужно поскорее унести ноги. В бухте и над бухтой царил ад… Вошедшие в боевой азарт, буквально озверевшие летчики кидались на неподвижные, прикованные якорями корабли, бросая в них, почти в упор, бомбы и торпеды. Горела нефть, разлившаяся по бухте, горели корабли, горели ангары на аэродромах и остовы уничтоженных самолетов, горели падающие с неба машины, и казалось, само небо горит от трасс и вспышек разрывавшихся снарядов. Потухший вулкан Даямонд Хэд, возвышающийся над бухтой, словно проснулся от тысячелетней спячки и начал извергать густые трассы зенитного огня, ведущегося с многочисленных батарей, расположенных близ его вершины. Дым затмил солнце и настолько ухудшил видимость, что Ясудзиро буквально в последний момент успел отвернуть от группы самолетов, проносившихся на встречно-пересекающемся курсе.

Самолеты первой волны закончили свою работу и спешили домой. От бухты уходили последние группы «97» и «99». Лишь «нули», прикрывая их отход, продолжали висеть над местом побоища.

Время от времени вспыхивали

воздушные бои, если только можно было назвать боем моменты, когда на одиночных американских истребителей, рискнувших взлетать с поврежденных полос, набрасывались стаи «нулей».

4

«99» положили свои бомбы рядом с канавой, в которой вниз лицом лежал Чарлз Мэллори. Полуоглушенный взрывом, присыпанный землей, он был подавлен и деморализован. Прислушиваясь к свирепому завыванию осколков, он все плотнее прижимался к грязному дну канавы, прикрывая голову руками. Единственное желание, которое полностью захлестнуло его сознание, было: «Скорее бы все это кончилось, скорее бы улетели эти страшные самолеты». И еще мелькнула идиотская мысль: «Хорошо бы на время налета превратиться в мышь, чтобы забиться в глубокую норку, где тебя не достанет ни один осколок». Сейчас Чарлз казался себе огромной беззащитной мишенью, на которую пикируют все бомбардировщики микадо.

Нет ничего хуже и гадливее пассивного и беспомощного ожидания, когда на тебя того и гляди свалится какая-нибудь шальная бомба. Когда ты ничем не занят, твои мысли ни на секунду не отвлекаются от предчувствия гибели. Да, собственно, это уже скорее не мысли нормального человека, а прорывающийся наружу дикий инстинкт самосохранения. Попробуй взять себя в руки, когда лежишь и ждешь, какая же из них твоя: которая свистит и воет на подходе к земле или вон та, что только сорвалась с замка бомбодержателя?

Какой-то незнакомый летчик из другой эскадрильи, искавший спасения в этой же канаве, не выдержал, громко выругавшись, вскочил и крикнул:

— Кто со мной, истребители? Попробуем взлететь!

Эти слова вывели Чарлза из оцепенения. Пересилив страх, он оторвал от земли непослушное тело и, стараясь не отстать от храбреца, побежал за ним. Он не оглядывался. Но ему хотелось верить, что за ним бегут и другие пилоты. Однако это было не так.

Следующий налет «99» они вдвоем переждали в дренажной бетонной трубе. От нее до стоянки самолетов оставалось каких-то полсотни метров. Как только замыкающий бомбардировщик начал выходить из пикирования, они приготовились к рывку. Серия бомб упала метрах в трехстах от стоянки. Летчики выскочили из трубы и бросились к самолетам. Подбегая к уцелевшему «лайтнингу», Чарлз чуть не споткнулся о труп часового, лежавшего в невысокой траве. Осколок авиабомбы стесал ему полголовы. Руки мертвеца, уткнувшегося в лужу крови, продолжали сжимать винтовку.

Чарлз застыл перед убитым, не в силах перешагнуть или обойти его. Это был первый мертвец, увиденный им на войне.

То, что в боях убивают, Чарлз знал по книгам и кинофильмам. Но там смерть смотрелась через призму героизма, как-то возвышенно. На деле же все оказалось гораздо грубее и безжалостнее. И это потрясло его. Ему сделалось страшно от мысли, что в любой момент и он может оказаться вот таким же неподвижным и обескровленным.

Из короткого оцепенения его вывел гул японских самолетов. Нужно было торопиться, пока на стоянку не спикировала очередная группа «нулей». Стараясь не смотреть на убитого, но чувствуя за спиной его близкое присутствие, Чарлз торопливо обошел вокруг самолета. Внешне «лайтнинг» был исправен. Только в гаргроте левой фюзеляжной балки зияли две осколочные пробоины.

Сорвав пломбу, он забрался в кабину. На его счастье, парашют и летный гарнитур были вместе. Быстро пристегнувшись (первый раз он обходился без помощи техника), Чарлз запустил моторы. Летчик, прибежавший с ним, действовал еще энергичнее. Когда Чарлз стал закрывать фонарь кабины, тот уже пошел на взлет с рулёжной дорожки.

Из группы «нулей», барражирующих над аэродромом, вышла четверка истребителей и спикировала на взлетающий «лайтнинг».

Чарлз услышал лающую скороговорку крупнокалиберных пулеметов, проклюнувшуюся через грохот авиационных моторов. Едва успевший оторваться от земли истребитель перевернулся через крыло и врезался в землю. Ко многим дымам в районе аэродрома прибавился еще один дымный столб.