Последний Катон
Шрифт:
— Парадейсос — удивительное чудо природы, — объяснил нам Уфа, который упорно хотел отвести нас в конюшни, где он работал с лошадьми, — образовавшееся в результате колоссальных извержений вулканов в эпоху плейстоцена. Протекавшие здесь потоки горячей воды размыли известняки, оставив только вулканические породы. Именно это место нашли наши братья в XIII веке. Поверите ли, за семь веков мы ещё не смогли исследовать весь комплекс! И это при том, что с тех пор, как у нас есть электричество, дело идёт гораздо быстрее. Парадейсос — потрясающее место!
— Расскажите, как вы освещаете Ставрос, — попросил Фараг, который шёл рядом со мной, держа меня за руку.
Улицы города были
— В Ставросе больше трехсот улиц, — сообщила Мирсгана, помахав рукой женщине, выглядывавшей из окна первого этажа; дома были сделаны из той же вулканической породы, что и стены пещеры, но приделанные к ним карнизы, украшения и разноцветные рисунки на фасадах придавали им изящный, экстравагантный или почтенный вид, в зависимости от вкуса хозяев. — В городе семь озёр, все они судоходны, и первые поселенцы окрестили их названиями семи добродетелей, главных и теологических, которые противопоставляются семи смертным грехам.
— И в этих озёрах, особенно в Воздержанности и Терпении, полным-полно слепой рыбы и альбиносов-ракообразных, — вставила Хутенптах, которая непонятно почему казалась мне очень знакомой, и я всё смотрела на неё, чтобы понять почему. Память у меня была великолепной, так что я наверняка видела её раньше, до Парадейсоса. Она была очень красивой, с чёрными волосами и глазами и классическими чертами лица, включая тонкий нос, которые не выходили у меня из головы.
— Ещё у нас есть, — подхватила Мирсгана, — красивая река Колос [79] , вытекающая из недр земли, не доезжая до Лигнума. Она протекает через все наши четыре города, образовывая в Ставросе озеро Милосердия. Именно Колос даёт нам энергию для освещения Парадейсоса. Сорок лет назад мы купили старые турбины, эти машины с гидравлическими колёсами, которые, пропуская воду, крутятся и генерируют ток. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, — извинилась она, — так что больше рассказать не могу. Я только знаю, что у нас есть ток и что там наверху, — сказала она, указывая на огромный купол, — хоть вы их не увидите, находятся медные провода, которые тянутся в разные точки Ставроса.
79
По-гречески «усеченный».
— Но басилейон Катона освещается свечами, — возразила я.
— Мощности наших машин не хватает на то, чтобы дать свет всем домам, да мы этого и не хотим. Нам достаточно осветить город и открытые пространства. Разве вам показалось где-то, что света не хватает? За века темноты ремесленники Парадейсоса придумали свечи с очень ярким пламенем. Кроме того, как вы могли убедиться, у нас чудесное зрение.
— Почему? — поспешно вмешался Фараг. — Почему у вас такое хорошее зрение?
— А это, — сказал Гете, — ты поймёшь, когда мы побываем в школах.
— У вас есть школы для улучшения зрения? — с восторгом спросил Кремень.
— В нашей системе обучения чувства и всё, с ними связанное, занимают основополагающее место. Если бы не они, как дети могли бы изучать природу, экспериментировать, делать собственные выводы и проверять их? Это всё равно что просить слепца нарисовать
— Первые поселенцы обнаружили, что рыбы утратили глаза, а ракообразные — цвет, потому что в тёмных водах Парадейсоса они не были им нужны, — с улыбкой заметила Хутенптах. — Они также заметили, что некоторые виды птиц, гнездившихся в камнях, для полётов в туннелях и галереях не пользовались глазами, потому что у них, как у летучих мышей, возникли другие системы локации. Тогда они решили досконально изучить местную фауну и пришли к интересным выводам, которые смогли применить к людям с помощью очень простых, обнаруженных на практике упражнений. Вот с чего теперь начинают обучение дети в школах и те, кто, как и вы, попадают в Парадейсос извне… Естественно, если вы этого хотите.
— Но это возможно? — настаивала я. — Возможно обострить слух и зрение с помощью упражнений?
— Конечно. Разумеется, на это уйдёт определённое время, но методы обучения очень эффективны. А вы думали, как Леонардо да Винчи удалось изучить и подробнейшим образом описать полёт птиц, чтобы попытаться использовать эти знания при создании своих летательных машин? У него было почти такое же зрение, как у нас, и он добился его с помощью им самим придуманных тренировок для глаз.
Пока наверху, на поверхности земли, мы делали машины, помогающие нам преодолеть наши сенсорные ограничения (микроскопы, телескопы, звукоусилительные установки, динамики, компьютеры…), внизу, в Парадейсосе, люди веками трудились над совершенствованием своих способностей, их утончением и развитием, подражая в этом природе. И эти достижения, подобно испытаниям Чистилища, открыли им путь к новому пониманию жизни, мира, красоты и всего, что их окружало. Наверху у нас были богатства технологические, а здесь, внизу, — духовные. Таким образом, прояснялась загадка необъяснимых исчезновений реликвий Честного Древа: идеальных краж, проведённых без насилия, отпечатков пальцев и любых других следов. Какая охрана могла помешать ставрофилаху со сверхразвитыми сенсорными способностями взять что угодно даже в самом защищённом в мире месте?
Пройдясь по улицам, где мирно разъезжали телеги и повозки, и по площадям и паркам, где люди развлекались жонглированием мячами и булавами (а это занятие тоже входило в их странные тренировки, так как способствовало одинаковому владению обеими руками), мы дошли до набережной Колоса, ширина которого достигала не менее шестидесяти — семидесяти метров, а неровные скалистые берега были укреплены парапетом с резьбой в виде цветов и пальм. Глядя на суда, плывущие по чёрным водам, я положила руку на поручень, и мне показалось, что пальцы заскользили, словно я коснулась масляного пятна. Но это было не так. Ладонь была чистой, оказалось что ощущение это вызвано только поразительной шлифовкой. Тогда я вспомнила каменный блок, как по маслу, скользивший по узкому туннелю в катакомбах Святой Лючии.
По тихим водам Колоса проплывали лодки и байдарки с одним, двумя и даже тремя гребцами, но больше всего внимание привлекали грузовые суда, которые казались толстыми большими баранками, из живота которых, как в греческих и римских кораблях, торчало до трёх рядов коротких и широких вёсел. По словам Уфы, эти корабли были главным транспортным средством для перевозки грузов и пассажиров между Ставросом, Лигнумом, Эдемом и Круцисом. Ставрос был столицей и самым большим городом, в нём жило почти пятьдесят тысяч людей, а Круцис — самым маленьким, на двадцать тысяч человек.